Она мечтала уехать вместе с циркачами, когда кончатся их гастроли в Бродках. Матери, конечно, она не сказала об этом ни слова…
В тот вечер она бежала домой со всех ног. Было холодно, изо рта вылетали маленькие облачка пара. Люба всегда удивлялась: почему этот пар — холодный, а тот, что поднимается из носика чайника, такой, что обожжешься?
Она добежала до своей улицы, свернула за угол. Четвертый с конца — их дом, серый, маленький, с двумя комнатками и с уборной во дворе. Влетела на кухню и остановилась: на столе лежали апельсины. Подумать только, апельсины! С черного рынка! Она замерла в предвкушении чудес. Только отец приносил домой апельсины.
— Папа! Папа!
Ответа не было. Она просунула голову в дверь задней комнаты, служившей одновременно и гостиной, и спальней родителей. Мать стояла у окна, держа в руке листок бумаги. Рядом стоял вовсе не отец, а дядя Феликс и, по правде говоря, никакой не дядя, а лучший друг отца. Держа ее за плечи, он повторял:
— Не плачь, Магда, не плачь.
Мать не сводила глаз с этой бумажки в руке.
— Мама, что случилось?
Прежде чем та успела ответить, раздался громовой стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату ворвались четверо усатых милиционеров. Сразу стало тесно.
— Где находится Адам Вода?
— Здесь его нет.
— А где он?
— Поехал к родственникам в Варшаву.
— Проверим. А вам придется пройти с нами.
— Что вам от меня нужно? — Магда, отпрянув, ухватилась за руку дочери.
Люба почувствовала в своей ладони свернутую во много раз бумажку.
— Пройдемте!
Магда оглянулась на дочь. Люба дрожала.
— Пожалуйста, разрешите… я отведу ребенка к сестре.
Один из милиционеров грубо дернул ее за руку и толкнул в дверь. Другой своей огромной волосатой лапищей ухватил два апельсина со стола.
— Магда! — крикнул вдогонку Феликс. — Не волнуйся, я побуду с Любой.
Милицейская машина отъехала от дома. Мать так и не успела сказать Любе ни слова. Разжав кулачок, девочка поглядела на смятую бумажку.
— Это письмо от твоего отца, — объяснил Феликс. — Он дезертировал из армии и убежал из Польши. По его поручению кто-то принес сюда корзинку апельсинов и письмо.
Люба прочитала:
Я очень люблю тебя. Обещаю, скоро мы будем вместе.
Она тщетно пыталась понять, что происходит. Маму забрали в милицию. Папа уехал. И все это произошло так стремительно… Только несколько апельсинов осталось на столе в доказательство того, что это не тяжкий сон.
— Не горюй, Люба, — сказал Феликс. — Все образуется, вот увидишь. Я тебя одну не брошу.
Она улыбнулась ему, а он — ей. В зубах у него была зажата спичка. Девочка любила Феликса: он всегда смешил ее и придумывал разные игры.