Женщина вспомнила, что в саду у него есть свой окоп, который он тщательно замаскировал от посторонних, и повела их туда.
Митя лежал на дне окопа, тихо стонал.
Спустившись к нему, мать подняла его на руки, прижала к себе, зашептала:
– Жив… Жив… Родненький ты мой… Жив… – Пальцы ее коснулись чего-то теплого, липкого. Она испуганно отдернула руку, поднесла к глазам. – Кровь! У тебя кровь… Ты ранен?
– В руку… – простонал Митя.
Растокин помог вытащить его из ямы, отнес в дом.
Мальчику было лет семь-восемь, был он худым и легким, как перышко. Положив его на кровать, Растокин осмотрел рану. Пуля пробила мякоть выше локтя, кость не задела. Он перевязал руку, похлопал по плечу.
– Теперь все в порядке. До свадьбы заживет. Поправляйся.
Мать прикрыла одеялом сына, повернулась к Растокину.
– Спасибо вам.
Лицо ее было в ссадинах, на шее виднелись два темно-фиолетовых подтека.
– За что они вас? – глухо спросил Растокин. Женщина устало подняла на него худое, бледное лицо, посмотрела с недоверием.
– А вы кто будете?
– Свои… – проговорил Растокин, дружески сжимая ей руку.
– Партизаны?
– Партизаны, – подтвердил Растокин, не желая вдаваться в подробности.
«Оставаться им в доме нельзя, – подумал Растокин. – Разыскивая своих солдат, немцы могут прийти сюда, заметить следы ночной стычки, и тогда новой расправы не миновать».
– Вам нельзя здесь оставаться, – сказал Растокин.
– Я знаю… – скорбно ответила женщина. – Мы ночью уйдем за реку, в другое село, там у нас есть родственники.
– Правильно, – поддержал ее Карпунин.
У него на коленях уже сидела девочка и теребила пуговицы гимнастерки.
Ей было лет пять-шесть, не больше. Белокурая головка поворачивалась то в одну, то в другую сторону, с любопытством разглядывая посторонних мужчин.
– Извините, нам пора, – поднялся со стула Растокин. Опираясь на стол, женщина тоже встала, глаза ее потеплели, она смущенно протянула ему руку.
– Спасибо вам… Может, что дать в дорогу? У нас есть картошка.
– Нет, нет, нам ничего не надо, у нас все есть, – поспешно ответил Растокин, направляясь к выходу. – А вы тоже собирайтесь, уходите как можно скорее. Трупы немцев мы уберем. Ну, благополучия вам.
– Вам тоже… – глухо произнесла женщина.
Карпунин потрепал за косички девочку, посадил ее на кровать, где лежал Митя. Перебросив через плечо автомат, он еще раз обвел взглядом комнату, низко поклонился женщине, вышел вслед за Растокиным.
На крыльце они остановились, прислушались. В селе было спокойно.
– Что будем с ними делать? – указал Растокин на трупы.
– Камни на шею, и в речку. Чего тут раздумывать, – ответил Карпунин.