Командир о чём-то перекинулся словом с сержантом десантной группы, а меня в это время окружили пилоты и техники.
– Отставить праздные разговоры, – раздался голос командира, пока я старательно пытался ответить всем сразу, – вам делать нечего, или забыли свои места? Так я вам мигом напомню.
Повторять не пришлось. Толчея рассосалась. Я помахал рукой ребятам, мол, позже всё расскажу, и вытянулся в струнку перед начальством.
– Вольно, стажёр, – даже не дав мне рта раскрыть, произнёс Лев Петрович, – восемь часов отдыха. Рапорт на моё имя к завтрашнему дню. Свободен.
Я козырнул и рысью побежал к себе. Показалось или нет, но на лице командира, когда я покидал ангар, расплылась на миг довольная улыбка. И про обязательный доклад ничего не сказал, а пропади оно всё пропадом, не до того сейчас. Ноги не держат, спать хочется до ужаса.
Добравшись до каюты, я с порога кинул на кровать пояс с оборудованием, затем разделся, нырнул в душ, и только под исходящими паром каплями воды осознал, насколько вымотался. Некоторое время я наслаждался абсолютным покоем, чуть было не уснул, но вовремя вспомнил о данном профессору обещании.
Это меня взбодрило. Наскоро высушившись и натянув форму, я набрал номер Весенина. Неудача. Комм сообщил, что абонент не может принять сообщение. Пришлось вызывать доктора Маркова, который на моё счастье сидел в лаборатории.
– Василий, с возвращением. Мы уже все наслышаны о вашем успехе, примите наши общие поздравления!
– Спасибо, доктор. Я вас вот по какому делу беспокою. Профессор просил меня образцы собрать, какие смогу. Просьба выполнена – можете забирать.
Марков улыбнулся.
– Всё сразу же доставили к нам в лабораторию. Умник на подлёте учуял артефакты и сразу уведомил меня. Освободишься – заглядывай, покажем, чем ты нас порадовал.
Я пообещал обязательно подойти позже и нажал отбой, прервав связь с учёным, который, ещё не закончив разговор, уже распоряжался сотрудниками лаборатории, отвернувшись в сторону от экрана.
Достав из загашника упаковку сока, сел на кровать, плавно трансформировавшуюся в кресло, расслабился. Предчувствие вроде бы не предвещало ничего плохого, что было странно. На крейсере объявлена боевая тревога. Оба корабля, что наш, что чёрный гигант, ужа подготовились к бою и ждут, разделённые бездной космоса. А интуиция молчит.
Я встал и скомандовал подключить внешний обзор. Мягко осветился появившийся в воздухе экран. Задав параметры удаления, полюбовался полученной картинкой.
«Ломоносов» окутался сложнейшим переплетением силовых полей, сияя в пустоте как зелёная звезда. Схема демонстрировала все уровни энергощитов, крохотные искры внешней боевой сети и окружающий потенциального противника (выглядящего как сплошной кокона мрака) сенсорный массив. Чужак молчал.