В нашем обществе осуждалась нетрадиционная ориентация, так как с открытием того факта, что в космосе мы не одни, поменялись и правила существования. Нам пришлось мириться и подстраиваться под цивилизованное общество вселенной. И хоть выход в космос был дан не всем, все были его частью, его составляющей, и жили по новым правилам. И одним из новых правил был крепкий институт семьи, подразумевавший гетеропары. Я была представительницей современного общества, поэтому последний факт был чем-то естественным, и тем больше у меня было омерзение к Дадарио.
И снова крик души. За какого мудака я чуть не вышла замуж?!
>Не надо верить лести -
>Она предвестник мести.
>Fort Royal — Заратустра
После конференции я вышла опустошенная внутренне. Выпотрошенная. Почему-то сразу же почувствовалась тяжесть каблуков, и не упала я только из-за поддержки Дадарио, который продолжал держать меня за талию, улыбаясь в камеры. Впрочем, к моему лицу тоже была приклеена фальшивая улыбка.
Вчерашний день прошел как в тумане. С Алексеем я не виделась, но нам не обязательно было общаться, чтобы понять примерный ход мыслей друг друга. Он понимал, что у меня весь день занят сдачей информации своему заместителю, у него — подготовкой к предстоящему полету.
— Элис! — услышала я оклик «подруги», и моё сердце тут же заскрипело словно старый механизм.
Оборачиваться не хотелось совершенно. На лице застыло каменное выражение, но, опомнившись, я постаралась улыбнуться и повернулась к Дарье, которая на высоких шпильках и в красном платье спешила мне навстречу.
— Даш! — улыбнулась шире я, с силой сцепив вместе зубы.
Девушка подошла ко мне, чмокнув в щеку и взяв за плечи. Я постаралась ответить ей тем же, но тут же убрала руки в карманы черных брюк. Смотря на неё сейчас, я больше всего опасалась, что мне не удастся скрыть свой гнев, своё презрение. Неужели существуют настолько гнилые люди? Даже сейчас она беззаботно поздоровалась с моим женихом, который и взглядом не показал свою с ней связь. Он, окинув её безразличным взглядом, отвернулся. Это меня взбесило еще больше. Какие мы хорошие конспираторы! А я дура!
И последний факт бесил больше других.
Хотя кого я обманываю? Меня больше всего бесило собственное лицемерие. Как низко я готова опуститься ради утешения своей гордости. Как я себя веду, скрывая истинные чувства, и пусть лести в моих словах не было, но ложь, безусловно, присутствовала.
— Ты сегодня была великолепна, — почему-то теперь я стала слышать в её словах фальшь. — Но почему ты решила так внезапно уехать? А как же я? Веселишься без меня?