[151]. Подобные идеи разделял и Н. И. Костомаров[152]. Но этими учеными так и не была до конца решена проблема происхождения Сечи, целей ее создания, а главное – ими в полной мере не был осуществлен сравнительный анализ устройства, внутреннего быта, этики и религиозности запорожского войска с традиционными для Западной Европы воинскими братствами. Другие же авторы видели в запорожских казаках и древнее украинское сословие, и отдельный этнос, и беглых крестьян, и «трудовое казачество», и т. п.[153] Эти исследователи не принимали во внимание тот факт, что непосредственное ядро Запорожской Сечи обладало признаками воинско-монашеского братства. Поэтому в результате сравнительного анализа нам предстоит ответить еще и на вопрос: следует ли считать Запорожскую Сечь рыцарским орденом?
Между тем, пробел, который мы хотели бы восполнить, имеет большое значение для понимания преемственности и связи с традиционными мужскими союзами на Руси, такими, как казачество в целом, гайдамацкие, ушкуйнические, разбойничьи братства, вольные промысловые артели. Полагаем, что эти сообщества имеют общие корни, выходящие из традиций военной демократии славянских племен.
В ряду современных исследователей, которые изучали Запорожскую Сечь как духовно-рыцарское братство следует отметить Р. В. Багдасарова и В. Акунова[154]. Их работы заслуживают особого внимания. Эти авторы рассматривают Запорожскую Сечь непосредственно как духовно-рыцарский орден, но их исследования, главным образом, связаны с культурной и нравственной стороной вопроса. Мнения о рыцарской природе Запорожской Сечи, не вдаваясь в религиозную и организационную составляющую, придерживается и А. Б. Широкорад[155].
Что же сближает товарищество запорожских казаков и западные ордены странноприимцев-иоаннитов, храмовников-тамплиеров, кавалеров Святого Лазаря, тевтонских рыцарей и др.? Несмотря на закономерное противопоставление казацкой вольницы и европейского рыцарства, а также Московского государства, важно отметить, что западное рыцарство было довольно часто в сильной оппозиции к королевской власти и власти папы римского. Для Запорожской Сечи также характерно подобное противостояние, которое завершилось тем, что она не смогла найти себе место в Российской империи, и, в конце концов, была упразднена. Жесткая иерархическая структура европейских рыцарских орденов позволяет сделать вывод не об идентичности с восточным их аналогом, а о специфике Запорожской Сечи. В этой связи интересным является вывод исследователя летописей взятия Сибири и хроник Конкисты В. Б. Земскова: «Русь не знала рыцарства в европейском значении этого понятия, инициатива открытия и завоевания Сибири принадлежала не центровому, а маргинальному в социальном и культурном отношениях сословию – казацкой вольнице…»