А ты говоришь: добро и зло. Только вот что обидно. Живые люди от этого всего страдают за нас — где-то далеко, хоть и близко. Подставили мы их — конкретно. С другой стороны, может, их судьба в этой жизни — страдать. И избавление. А мы за это еще ответим, как положено… Алле, да, привет. Нет, не дома. Нет, ничем таким не занят…
По телефону писатель говорил совсем другим голосом — мягко и нежно. Пока писатель направлял свое влияние в телефон, вливая его в уши далекого собеседника, Джинн все-таки решил рассказать ему о странной истории с Хоттабычем.
— А у меня к тебе вообще-то разговор был, — сказал Джинн, дождавшись, когда писатель попрощается и сложит свой маленький сотник.
— Мне ехать надо срочно, — озабоченным тоном ответил писатель, залпом выпивая весь свой кофе. — Давай в другой раз. Мне с тобой тоже поговорить надо. Я хочу, чтобы ты мне про «Ассемблер» рассказал. И про всякие «Бейсики» — «Фортраны» и «С+». У меня идея одна есть. Ты в этом понимаешь?
— Еще бы.
— Если хочешь, я тебя куда-нибудь подброшу, в машине поболтаем.
Джинн посмотрел на стакан с пивом: там оставалось примерно три четверти от полулитра. Пива было жалко. К тому же он только недавно пришел — домой ему совершенно не хотелось. А в машине писатель наверняка включит музыку на полную, да и вообще нормально поговорить вряд ли удастся. И он покачал головой:
— В другой раз так в другой раз.
— Ты мне позвони, — сказал писатель. — Или я тебе позвоню. Да и вообще — встретимся как-нибудь.
Писатель встал, но сразу же сел снова, вспомнив какую-то недосказанность.
— Слушай… Я могу у тебя совета спросить? Как у главного героя? Есть такая русская пословица: «Стеклянный хуй дураку ненадолго». Как ты думаешь, можно ее в эпиграф поставить? Слово «хуй» меня очень смущает. А? :
Джинн ошарашенно молчал.
— Ладно, подумай на досуге. Это тебе домашнее задание. Всех благ!
Они прощально поручкались, писатель кивнул «пока» бармену Саше и исчез.
Краткое содержание восьмой главы
В «Турандот» Джинн снова встречает писателя, который за несколько страниц разглагольствований коротко сообщает, что книжку он уже начал писать, утверждая при этом, что его ненаписанная книжка — самая лучшая на свете, чего, конечно же, никогда не позволит себе настоящий автор, не имея возможности сравнить эту с другими ненаписанными книгами. Расстроенный Джинн не соотносит странное появление Хоттабыча с началом активной деятельности писателя, вероятно, потому, что не верит в силу писателей творить из ничего, но все же подозревает, что писатель имеет какое-то влияние на его судьбу, в частности на отношения с возлюбленной. Однако писатель мягко съезжает, сваливая все на югославскую войну и противостояние добра и зла, а потом и просто сваливает, оставив Джинна на обломах.