– Я… подумаю над вашими словами, Прекрасная Елена, – только и ответил он, поджав тонкие бескровные губы.
Но Серафима поняла, что мишень разбита вдребезги и мысленно усмехнулась. Не исключено, что если еще немножко поднажать, то скоро его светлейшеству придется заговаривать бородавки в каком-нибудь балагане на деревенской ярмарке. И, может, одним врагом у Лукоморья будет меньше.
Если что-то не можешь сделать сам, поручи это дело другому.
Ох, если бы все было так просто с генералом… Если верить Находке, самый лучший полководец вражеской армии – это вам не хухры-мухры. Задвинуть бы и его куда-нибудь на выселки пограничные столбы караулить, с вышки светлое будущее высматривать…
Ладно, что-нибудь придумаем. Если получится.
Ах-х!!!.. Ешкины матрешки!!!.. Генерал!!!..
Сегодня же они со Змиуланией должны были вернуться!!!..
Она еще прибавила шагу, и Костей побежал за ней вприпрыжку.
– Куда вы так торопитесь… ваше величество… – задыхаясь, догнал он ее, наконец.
– Лечь пораньше спать, – остановилась у дверей Серафима. – Пока опять какому-нибудь коновалу не приснилась какая-нибудь чепуха, и он не перебудил всю округу.
– Вы не приглашаете меня зайти?
– Нет. Не приглашаю. У меня от этих ночных концертов, вы не поверите, разразилась страшнейшая мигрень.
– Мигрень? – озадаченно нахмурился царь. – А что это такое?
– Это когда болит половина головы, – любезно пояснила царевна.
– И какая половина головы болит у вас?
– Верхняя. Спокойной ночи, ваше величество.
– Спокойной но… – только и успел ответить Костей, как дверь перед его носом захлопнулась, и он остался один на один с двумя часовыми-умрунами.
Царь постоял с минуту, ожидая, не последует ли продолжения, но, судя по всему, это была односерийная мелодрама.
– Ишь, вытаращились… – раздраженно пробурчал он в адрес вытянувшихся в струнку гвардейцев, втянул совсем не по-царски голову в плечи и поплелся восвояси.
Не успела дверь за ее спиной захлопнуться, как Серафима, привычным уже жестом подхватив с подставки приготовленный Находкой ночник, кинулась на лестницу, ведущую вверх, на этаж Змеи.
«Прилетела? Не прилетела? Прилетела? Не прилетела? Прилетела…» – с чувством космического облегчения, как будто ей только что сказали, что последние семь дней были кошмарным сном, царевна налетела на холодный жесткий хвост. Если бы она смогла допрыгнуть хоть до одной шеи, она бы повисла на ней и расцеловала Змиуланию как родную.
Прилетела. Наконец-то.
– Здравствуй, Серафима, – прошептала одна голова, на которую сейчас же зашипели три остальные.[12]
– Змиулания, привет! Ты поосторожнее тут с обращениями – у меня теперь горничная живет, не забывай!