Самое первое, что напрашивается, – мама до сих пор папу… любит. Ну а как? Что еще может быть? Но разве так бывает? Столько лет любить человека, которому ты совсем не нужна? Мне не хочется верить в такую любовь. По-крайней мере, себе бы я такого не желала.
Я быстро накинула тренировочную форму.
– Сашенька, может быть, не будешь бегать? Холодно на улице. И вдруг папа приедет раньше?
– Я каждый день бегаю, мам.
– Ты так сильно хочешь получить значок ГТО?
– Я хочу быть сильной и здоровой, – пожала я плечами. – И получить справку от врача для поступления в Академию.
Мама закрыла уши руками.
– Не говори мне об этом, пожалуйста. Я и слышать не хочу. У девочки должна быть мирная, гуманная профессия.
Я хмыкнула, но в спор вступать не стала – не сейчас.
– Отойди, пожалуйста, – попросила я Робеспьера, который сидел на коврике у дверей и брезгливо встряхивал лапой. – Я вообще не понимаю, зачем ты уселся на этот нестерильный коврик своей чистой попой. Был бы ты собакой, бегал бы со мной. А так – бесполезная меховая вещь в доме. Брысь!
Мама взяла кота, несмотря на его недовольное бурчание. Робеспьер – не ручной кот, а как будто полудикий. Он не трется об ноги, не лезет на колени, не ласковый, не вежливый. Хамоватое животное, красивое и чистоплотное, живущее параллельно с нами. И свысока симпатизирующее нам, причем в разной степени. Мне – в большей, потому что я перед ним не заискиваю.
Иногда мне кажется, что Робеспьер, случайно когда-то попавший к нам в дом, – это прообраз моего будущего мужа. Как-то так я себе его и представляю – по личностным качествам и экстерьеру. Умный, тонкий, хладнокровный, себе на уме. Желательно, чтобы он был порядочным и любил детей.
Я побегала по бульвару, приняла душ, натянула свитер посимпатичнее – у папы портится настроение от вытянутых застиранных кофточек. И конечно, когда позвонил папа и сказал, что он подъезжает, Сири объявила: «Нелли Егоровна… коровья морда… пистолет…»
– О нет, – сказала я. – Черт. Еще же эти тупые моськи! Я ведь обещала…
– Если обещала, надо выполнять, Сашенька. Хочешь, я за тебя погуляю?
– Да ты что! Чтобы она тебе в нос потом тыкала, унижала, если они вляпаются во что-то, а они вляпаются обязательно! Нет, я успею. Папа, в крайнем случае, подождет.
Мама испуганно посмотрела на меня.
– Нет, ты возвращайся поскорее…
– Ладно!
Я стрелой поднялась к Нелли Егоровне, коровьей морде. Дверь мне открыли не сразу. Минуты две я слушала приятную мелодию в стиле шестидесятых годов прошлого века «Love me tender, love me sweet, take me to your heart» – «Люби меня нежно, сладко, возьми меня в свое сердце». Звучит по-русски просто идиотически, но мелодия на самом деле приятнейшая. Я позвонила еще и еще. Наконец дверь открылась. Нелли Егоровна, в зеленом кружевном платье до пола, полупрозрачном, с накрученными распущенными волосами, стояла, покачиваясь на высоких каблуках, и отхлебывала из высокого бокала.