Узел: повести и рассказы (Алексеев) - страница 26
И, наверное рассмотрев Вадьку как следует, уже испуганно и недоверчиво спросил:
— А ты случаем не Старухин?
— Ага… я, я… — прохрипел Вадька.
Парень свистнул и стал закуривать.
— Меня клещ укусил, умираю я!
— Клещ? — переспросил парень и выпрыгнул на берег. Вадька кое-как завернул на спине энцефалитку и ждал, когда подойдет спаситель.
— Куда? — парень дышал тяжело и отрывисто.
— Между лопаток… чуть ниже…
— Ничего не вижу!
— Там… смотри.
— Хэ! Так это же родинка!
— Клещ это…
— Обыкновенная родинка! — обрадовался парень. — Большая коричневая. Тут клеща-то сроду не было. Царапины есть, а клеща нет! Чудак ты, Старухин!
Вадьке сразу стало легко, перестала болеть голова, правая половина тела наполнилась кровью и защекотали мурашки, прояснилось сознание. Он встал на ноги и уставился на парня.
— Ты давай беги в поселок. Тут рядом, полкилометра, — сказал тот весело и пошел назад. Столкнул лодку на стремнину, сел и крикнул:
— А то тебя по всей тайге ищут! Вчера милиционерка откуда-то приехала, тоже ищет! Красавица! Увидишь и умирать не захочется!
В одно мгновение в Вадькином совершенно здоровом сознании до мельчайших подробностей встал весь его путь: от заброшенной избы до зависшего над шумящий порогом рюкзака, набитого иконами. Вадька потряс головой. Иконы раскачивались перед глазами, глядели пристально темные лики. Вадька еще минуту стоял без движения — соображал что-то, вспоминал, тряс головой, а потом уж развернулся и побрел к поселку.
― ЧЕРНЫЙ ЯЩИК ―
Местных жителей, где бы мы ни появлялись, к нам словно магнитом тянуло. Едва по весне сейсмопартия становилась лагерем у какого-нибудь таежного поселка, тут же набегала сначала ребятня, любопытная и боязливая, потом приходили степенные, моложавые старики и в последнюю очередь — население среднего возраста. Все интересовались — кто мы да зачем приехали, а узнав, начинались просьбы по интересам. Старики чаще просили пробурить на огороде скважину, чтобы за водой на реку не ходить, пацанва — поглядеть, как мы взрываем, ко мне же обычно шли местные браконьеры: за взрывчаткой.
За два года работы в сейсмопартии я никому грамма взрывчатки не дал, однако начальник Пухов контролировал меня каждый день. Причин не доверять не было, но Пухов на то и Пухов.
— Ты не обижайся, Мельников, — успокаивал он. — Когда сам станешь начальником — тоже будешь проверять…
То, что он всегда обращался ко мне по фамилии, тоже меня смущало.
Одним словом, наша партия везде создавала некоторое разнообразие для старых глухих поселков, жители которых, кроме всего, тешили себя надеждой, что у них геологи обязательно что-нибудь найдут, а значит, скоро построят город и их край зацветет.