Ричард Аттертон указал затянутой в перчатку рукой:
– Тропа!
И верно, тут была тропа; вернее, след, словно оставленный гигантским слизняком. Ноги здесь до колен проваливались в бурую слизь, но это был единственный путь – по бокам тропы простиралась трясина. Точно пальцы утопленников, тянулись из нее на поверхность белые и синие кувшинки. Над трясиной стоял неумолчный звон москитов, отец Игнасио ударил себя по руке – на тыльной стороне кисти осталось красное пятно.
– Не нравится мне это место, – негромко произнес Томпсон, – туземцы верят, что в таких местах живет дьявол.
Отец Игнасио поспешно перекрестился.
– Спаси нас Господь, – пробормотал он.
– Черные оставляют ему еду и бусы… Подарки. Тогда он пропускает их, а если ничего не дать – забирает себе. Так они говорят.
– Я не стану дарить подарки нечисти, – сквозь зубы сказал отец Игнасио. – А если кто из вас попробует – прокляну!
– Но тогда… – прошептала сестра Мэри, – мы все погибнем?
– Сестра Мэри! – изумленно воззрился на нее отец Игнасио.
– Я не верю в водяных дьяволов, – сказал Ричард Аттертон. – Полагаю, это какое-то крупное животное.
– Что не лучше, – Томпсон обшаривал водяную гладь яркими синими глазами.
Ave María, grátia plena, Dóminus tecum. Benedícta tu in muliéribus et benedíctus fructus ventris tui Jesus. Sancta María, Mater Dei, ora pro nobis peccatóribus nunc et in hora mortis nostræ.
Отец Игнасио шептал почти беззвучно, ноги его утопали в бурой слизи, руки и лицо изъедены москитами, веки вспухли. В глубине болота колыхалось нечто – то ли пузыри газа, всплывающие со дна, то ли обломок дерева… По бокам тропы зеленели островки травы, но когда он попытался ступить на такой, тот просто ушел в воду под ногой. Перед лицом отца Игнасио на миг возникла собственная тень на поверхности воды, окруженная ореолом из лучей.
«Amen», – заключил он громко и отпрянул.
– Что там? – спросила Мэри.
– Ничего, – отец Игнасио выпростал ногу из спутанных водяных растений, – ничего.
Тропа начала забирать вверх, кувшинки исчезли, зато вокруг вспыхнули огоньки тигровых лилий. Интересно, кто ее проложил, думал отец Игнасио, и, главное, зачем. Здесь ведь поблизости нет никаких поселений.
Теперь, на возвышении, стало видно – то, что он принимал за синий клочок неба с редкими облаками, оказалось водной гладью, простиравшейся до самого горизонта. Облака на самом деле были островками с купами темных деревьев.
– Вот оно! – Ричард Аттертон стоял, полной грудью вдыхая влажный воздух. – Озеро! Огромное озеро, сердце этой земли!
Берег уходил в обе стороны гигантским полукружием.