– Ладно, – говорю я Салли, – может, это еще не удача была, а так – приключение? А настоящая удача ждет меня впереди? Пойдем, – говорю, – ей навстречу.
Поправил на ней соломенную шляпку, и пошли мы с ней дальше по белой дороге…
Только она уже не белая, а золотая, и с отливом в багрянец, потому что солнце, которое до этого жарило немилосердно, садится за лесом…
Облака крохотные золотятся в синеве, а замок людоеда синеет вдали, как грозная грозовая туча.
Пчелы, которые сновали в придорожных цветах, потихоньку затихают, улетают в свои ульи, и цветы закрываются понемногу, сжимают свои соцветия в маленькие душистые кулачки, выходит, и нам пора бы найти себе на ночь прибежище, тем более Салли моя устала топать по дороге, чертополох щипать.
В общем, вышли мы к постоялому двору. Не то чтобы большой, не то чтобы шикарный какой, обычный придорожный постоялый двор, при нем трактир, конюшня, все, что положено. Называется «Кот в сапогах». Читать-то я не обучен, но на вывеске именно что кот, и именно что в сапогах.
Вот, думаю, откуда младшенький наш эту идею взял про сапоги для кота своего драного! Наверняка ведь ошивался в этом самом трактире, когда батюшка посылал его муку продавать!
В общем, зашли мы с Салли во двор, я ее привязал у колоды, воды ей налил, а сам захожу в трактир. Не то чтобы там полно народу было. Сидит у окна какая-то небольшая компания в темных суконных плащах, и пара местных у огня пиво пьет. Хозяйка ходит, еду разносит. И пахнет, ох, братцы, как пахнет! Нет, скажу вам, пулярка эта самая, господская еда, ни в какое сравнение не идет с жарким из бараньих потрошков! У меня в брюхе желудок аж заворочался от этого запаха!
И тут я сообразил, что ни монеты у меня, потому как младшенький-то последние су выпросил, на сапоги эти… Коту сапоги, ну где это видано, кроме как на трактирной вывеске?
– Хозяйка, – говорю, – вечер добрый. Не приютишь ли нас с Салли на ночь?
Хозяйка отвечает в том смысле, что можно наверху, в спальне, а можно на сеновале, и сеновал дешевле будет. Только, говорит, глупостей я не потерплю. У меня все строго, мы не городские какие-нибудь. Кто такая эта твоя Салли? Малолетка небось, чья-то дочка, яблочко недозрелое…
– Господь с тобой, – говорю, – Салли – это ослик мой! Я ее у коновязи привязал! И кстати, хозяйка, в карманах у меня сегодня ветер гуляет, так что могу за ночлег и ужин дрова поколоть, воды натаскать, что там еще тебе требуется…
– Воды натаскать не помешает, – говорит она, – ступайте со своим ослом и натаскайте.
– Ладно, чего там, сам натаскаю! Салли, бедняжка, целый день шла по пыльной дороге, по белой дороге, по красной дороге…