- Иди в медпункт, - сказал он, спрыгивая с ринга.
И тут я понял, что у меня болит все: руки, ноги, лицо - сплошная маска, из рассеченной брови капает кровь, тело как будто пропустили через пресс.
- Что случилось? - попытался спросить я, но вместо этого раздалось лишь мычание.
- Не разговаривай, - сказал инструктор, у тебя челюсть вывихнута, - но держался ты молодцом: ни разу не встречал человека, который способен продержаться против меня хотя бы пару минут, ты превысил это время вдвое, да к тому же не бегал, а дрался и даже пару раз зацепил меня. А теперь иди в медпункт. Хлыст, проводи.
Сержант «легионеров» забрался на ринг и помог мне перебраться через канаты, а затем, медленно поддерживая, повел к выходу. Я чувствовал, как у меня заплывает левый глаз, а правый почти ничего не видит из-за крови, текущей из рассеченной брови. Но даже почти не видя окружающих, я понял, что все поражены, а в зале стоит мертвая тишина.
В медпункте я провел несколько часов: вывих правой руки, заплывший левый глаз, гематома на затылке, выбитые пальцы на левой руке, вывихнутая челюсть и множество ссадин и синяков по всему телу. Местный доктор, которого Хлыст называл просто Иваныч, дело свое знал: на синяки лед и йод, челюсть вправил хорошо поставленным ударом, бровь зашил несколькими аккуратными стежками - сразу видно, что делает подобное не впервые, после чего вправил пальцы и правую руку и оставил на пару часов лежать на койке. На обед я приковылял при помощи Димки. Когда мой кореш ввел меня в столовую, я поймал на себе несколько восхищенных взглядов и сдержанный гул одобрения, уже все в лагере знали, что я смог выстоять против Шпалы. После обеда, на котором я не смог съесть ни ложки, поскольку челюсть болела нестерпимо, и ограничился стаканом чая, я кое-как добрался до комнаты, в которой Виктор Петрович читал будущим дружинникам право. Бросив на меня оценивающий взгляд, майор приказал Димке отвести меня в казарму и уложить на койку.
- Все равно ты сейчас не на что не годишься, - бросил он, - завтра освобождаешься от всех занятий, кроме моих, будешь нагонять, а сейчас иди отдыхай.
- Да я в порядке, - попытался возразить я.
- Это приказ, - сказал он, опускаясь за стол. - Дима помоги другу и возвращайся.
Уложив меня на койку и аккуратно хлопнув по плечу, бывший электрик ушел на занятия, а я провалился в глубокий сон. Странный сон. Снились лица людей, множество лиц, одно сменяло другое. Тот Влас, который не лежал в коме девять лет, прекрасно их знал, но я не смог найти ни единой знакомой черты. Последнее, что у меня осталось после того, как я проснулся - это эмблема на рукаве куртки. Двуглавый императорский орел с мечом в лапах вписанный в красную звезду.