— Странно, — после повисшей паузы произнес Стрельников, — У меня с этим типом встреча, — он посмотрел на часы, — Группа наблюдения идет на расстоянии. Микрофон, маячок — обычный комплект.
Роман отдавал распоряжения, и его подчиненные точно знали, что им делать.
— С машины Радова глаз не спускать! Как только установите визуальный контакт, сразу же звоните мне на сотовый! — он отдавал приказы четко, по-военному, — И пробей мне по базам данные на Власова Николая Олеговича, примерно сорока — пятидесяти лет. Информацию скинешь мне.
— По всем? — уточнил парень у компьютера.
— По всем. Он вполне может оказаться с иностранным гражданством, — Стрельникову очень не нравился тип, говорящий с ним спокойным голосом по сотовому да еще в тот самый момент, когда точно не известно о безопасности Радова.
— Будет сделано, Ром. Прихвачу еще базы пограничников, чтобы наверняка, — глаза специалиста сверкнули азартом.
Теперь можно было отправлять на встречу с подозрительным собеседником. Начальник безопасности лично подбирал каждого специалиста, затем проверял их в работе, и теперь мог с уверенностью сказать, что может на них положиться.
Стрельников накинул утепленный плащ, раскрыл зонтик над головой и, переждав транспорт, шагнул на пешеходный переход. Чья-то рука толкнула его вбок, он успел сгруппироваться, чтобы не упасть, и резко развернулся, собираясь дать отпор. И остолбенел. Перед его взглядом, словно по экрану в кинотеатре шли люди по тому самому пешеходному переходу, где только что был он, а сам Роман находился в стороне от реальности. Растеряно оглянулся, пытаясь понять произошедшее.
Вокруг него в противовес пусть и хмурому дню Москвы окружала темнота. Не совсем непроглядная, скорее серые сумерки, в которых можно было рассмотреть уходящий в двух направлениях коридор.
«Я умер и теперь вижу туннель?» — пришла первая мысль мужчине. Этого не может быть! Вокруг не было ни одной машины, а от толчка рукой еще никто не лишался жизни. Стрельников решительно шагнул обратно на мостовую. Реальность изогнулась вокруг ноги в черном ботинке, но не приняла его. Роман вытянул руки вперед и попытался протаранить ладонями, но эффект получился тот же. Словно тонкая и прозрачная грань отрезала его от реального мира, не выпуская из своего плена. Впервые в жизни Стрельников почувствовал холодок ужаса, пробежавшегося по позвоночнику. Даже во время войны в Чечне такого с ним не случалось. Было страшно, но там все было понятно — вот враг, вот смерть. Здесь же происходило что-то непонятное, беспокоящее все внутренности. Мозг отказывался воспринимать действительность. Он твердил, что это невозможно, такого не может происходить, но это было! Стрельников не мог вернуться в знакомую реальность, несмотря на все прилагаемые усилия. Тонкая грань растягивалась, изменялась, шла волнами, но отказывалась выпускать в привычный мир.