День они гуляли по лесу. Целую ночь говорили. Впервые за все время, что Лесана отдыхала в веси, было ей хорошо и спокойно. Рядом находился тот, кто ее принял, по-детски безоглядно, всем сердцем. Не сторонился, не боялся.
— Лесан, а ты по дому сильно скучаешь? — уже, когда начало светать, вдруг спросил молодший, позевывая.
— Сильно, — обнимая брата, прошептала, зарываясь носом в мальчишечью макушку, девушка.
Уезжала она на следующий день. Мать собрала в заплечник еды, сунула в кузовок вареную курицу, дикого лука, теплых масленых лепешек, прошлогодних соленых грибов. Прощались во дворе. Провожать себя до околицы Лесана не позволила.
Млада тихонько плакала, Юрдон неловко переступал с ноги на ногу, не зная, что сказать. Стояна виновато отводила глаза, теперь — за несколько мгновений до разлуки — ей было стыдно, что стеснялась сестры. Елька шмыгала и терла глаза, жалея, всех: Лесану, которая все равно казалась незнакомой и чужой, мать, отца, Стояну и даже Руську, держащегося изо всех сил, чтобы не зареветь.
— Ну, не поминайте лихом, глядишь, приеду через год-другой, — Лесана легко забросила себя в седло и стронула лошадь с места.
За спиной заскрипели ворота. На душе было светло. Ни сожаления, ни грусти.
Она уехала, так и не обернувшись.
…Через два дня девушка достигла росстаней, на которых пять лет назад повстречала Тамира и Донатоса. В тени старого вяза, привалившись спиной к могучему дереву, дремал мужчина. Рядом пасся расседланный стреноженный конь. На костре бурлила в котелке ушица.
— Эй! — девушка спешилась, и подошла.
Клесх лениво открыл глаза.
— Чего орешь? Уху помешай.
Лесана порывисто наклонилась и обняла наставника.
— Повидалась? — спросил он, похлопав ее по спине.
— Угу.
— Ну что? Больше к родному печищу не тянет? — понимающе улыбнулся крефф.
— Нет, — покачала головой выученица, а потом гневно спросила: — Знал ведь? Отчего не сказал?
— А ты поверила бы? — удивился собеседник.
Девушка в ответ лишь покачала головой.
— То-то и оно. Давай сюда уху, поедим, да поехали. Я тебя вчера еще ждал.
— Куда поехали-то? — спросила Лесана, помешивая ароматное хлебово.
— Домой.
Домой…
Она улыбнулась. На сердце сделалось легко.
Когда ворота Цитадели распахнулись, стояло раннее утро. Солнце только-только поднималось над кромкой леса, но в низинах кое-где еще висел туман.
Двое всадников верхом на гнедых лошадях выехали из Крепости. Вершники были облачены один в коричневое, другой в серое одеяния и, судя по тяжелым переметным сумам, снарядились в долгую дорогу.
— Мира в пути, — пожелал в спины уезжающим выученик, стоящий у ворот.