Закрыв глаза, я щипаю себя за переносицу. Мне нужен гребаный алкоголь.
– Я иду в бар внизу, – кричу я в дверь ванной, откуда слышен звук душа. Она уже голая?
Черт, мне нужно отсюда выбраться.
Через пять минут, я потягиваю свой скотч и смотрю на бутылки с алкоголем за барной стойкой.
Эта ситуация – полный капец. Мне еще никогда не приходилось бороться с влечением к студентке. Прямо сейчас, она принимает душ. Бля. Мой член становится твердым, когда мне на ум приходят картинки о ее намыленной фигуре. Она ниже моих шести футов (Прим. пер. – 183 см.), по крайней мере, на полфута (Прим. пер. – 15 см.); ее грудь достаточно полная, чтобы заполнить мои большие ладони; а ее задница – это совершенство. Я бы многое отдал, чтобы ворваться в дверь ванной комнаты и взять ее сзади, прямо в душе.
Но я этого не сделаю.
Я больше никогда не потеряю контроль.
Мне нужен контроль. Моя жизнь – гребаный беспорядок.
И это все – моя вина.
Стыд заполняет меня, когда я думаю обо всем, что привело меня к этому состоянию в моей жизни.
Фатальная ошибка.
Это я.
Я когда-то жил в Чикаго и любил его; сияющая звезда, один из лучших врачей в своей области. Я посвятил свое время работе и любил спасать жизни.
Итак, почему я теперь профессор в Нью-Йоркском Университете? Да, хороший вопрос.
Трудно точно определить, когда твоя жизнь начинает двигаться по неверному пути. Однажды ты просыпаешься, и вот, ты там – в другом городе и выполняешь работу, которую не любишь.
Ненавижу преподавать. А мои студенты ненавидят меня. Я осведомлен о кривотолках и слухах обо мне. Некоторые называют меня одним из самых жестких и неуживчивых профессоров в кампусе. Я горжусь этим. Жизнь тяжелая, а иногда и беспорядочная. Ради будущего, они должны усердно учиться.
Меня тошнит от того, что я изо дня в день смотрю на студентов, входящих в мою аудиторию, а их полные надежды сердца очарованы мечтой быть врачом. Когда-то и я был таким.
Спасение жизни было моим призванием, моей единственной истинной миссией. А сейчас? Сейчас я стал жалким.
Чокаясь со своим отражением в зеркале за барной стойкой, я глотаю оставшуюся часть моего скотча и показываю бармену, что хочу еще. Смех привлекает мое внимание, и я вижу нескольких моих прежних коллег, сидящих за столиком не слишком далеко от меня.
Дерьмо. Я стараюсь сесть так, чтобы меня не было видно. Надеюсь, что они меня не заметят. Но мне не везёт
– Доктор Дейл, сюда, – кричит Уильям через все помещение. Его громоздкое тело выпирает и нажимает изнутри на пуговицы его оксфордской рубашки, когда он машет своей рукой, словно я его и так не вижу и не слышу.