Вслед за ними потянулась цепочка людей. Там присутствовали мужчины и женщины, иногда подростки. Некоторые снимали обувь и шли с абсолютно невозмутимыми лицами по пышущим жаром углям, другие оставались на обычной земле, но все кидали под ноги какие-то небольшие куски бересты, моментально вспыхивающие огнем. Данила невольно покосился на стоящего рядом Кия.
– Они писали просьбы к предкам, – сказал тот сквозь зубы, еле слышным шепотом. – Чьи сгорят ближе к центру, быстрее дойдут. Не каждый так может, – он кивнул на длиннющий хоровод, разгуливающий по кострищу.
– Тебе нечего просить?
– О, моя молитва и так будет услышана. Я мечтаю, чтобы добрые люди приходили к нам, а злые покидали нас навечно.
Интересно, это такой очередной намек, или он серьезно?
– А для себя ничего не нужно. Семья, любимая работа и чтящие память после смерти потомки – все это уже есть.
Главный шаман определенно вел народ на выход. Через небольшой промежуток времени в красном от жара круге никого не осталось. Народ разобрался по привычным группам и замер под продолжающийся стук бубнов. Затем с противоположной стороны толпа раздалась, оставляя проход. Нет, то была не паника, все происходило очень спокойно. По тропе между двумя застывшими шеренгами людей торжественно выступал Баюн.
Вторая часть представления для дикарей, подумал с иронией Данила и замер. Он был уверен, что Кот поймал его мысль и посмотрел определенно с сарказмом на сильно цивилизованного человека. Стало стыдно. И не потому что поймали, а ведь действительно чувствовал приход силы и видел удивительное. В церкви такого воодушевления не происходило, и даже молитвы пели вразлад. У каждого своя личная икона, и только проповеди слушали вместе без особой охоты. Считалось, и семейного святого заступника достаточно.
Баюн неспешным шагом направился в центр кострища. Уселся прямо на все еще оранжевые угли, и от края углей по всей окружности к нему пошла волна потемнения. Жар уходил, на земле оставалась лишь черная перегоревшая труха. Дружный вздох ничуть не удивил Данилу. Тот и сам невольно затаил дыхание при виде удивительного зрелища. Кот не то впитал в себя остатки огня, не то, напротив, погасил их неведомым образом.
Обе луны – и Быстрая, и Неподвижная – нынешней ночью оказались полными и освещали, давая почти белый день. Не зря праздник приурочили к определенной дате. Видно было замечательно. Баюн неподвижно застыл, сидя, а к нему направилась женщина с младенцем на руках. Из-под мокасин ее поднимались облачка пыли, оседая на ногах, но шла она с прямой спиной, явно не замечая неудобств и грязи. Подошла и положила ребенка перед ягуаром. В полной тишине младенец заплакал. Кот явно принюхался и что-то сказал, потому что она кивнула и ответила. Слова не доносились до Данилы, но женщина нагнулась и забрала ребенка, уходя с сияющим лицом.