За дверями хранились воспоминания.
Мириам, паря в центре шахты, ощущала их – за железными створками и бетоном, ожидающие ее приказа. Некоторые бились, надеясь сломать двери, а другие покорились уже давно.
Часть дверей не закрывалась никогда.
Опускаясь в шахту, все ниже, Мириам чувствовала движение, зарождающееся в глубине. Как открываются все новые и новые створки, впуская в себя то, что она не хотела ни видеть, ни слышать, как двигаются толстые поршни, удерживающие двери, со звоном входят в пазы тяжелые зубья надежных замков. Она закрывала чужие воспоминания, изолируя их, раскладывая по камерам, запрещая им доступ к своей душе. С каждым щелчком замка ее покидало нечто чужеродное – слова, ярость, похоть, оставаясь за дверями и толстыми стенами. Это походило на обычную уборку: собрать игрушки и осколки тарелок, разбросанные по полу, и закопать на заднем дворе, чтобы никто не поранился. А еще совсем рядом хранилась память, оставленная Джино, и Мириам было немного обидно, что теперь оставленные им подарки делят это место со всякой гадостью.
– Прости, Джино. – Сказала она, открывая глаза. – Но так нужно было сделать.
– Джино? – Спросила Би у нее за спиной.
Интермедия IV.
Гладиатор стоял, взметнув над левым плечом длинный меч. Лучи света, пробиваясь сквозь решетчатый купол павильона, сверкающими шрамами пересекали его грудь и живот.
Под солнцем зеленый мох и мелкие трещины проступали сильнее.
Камень на правом наплечнике источился, его край, прикрепленный белым цементом, грозил отломиться от неосторожного движения. Джордан предпочел не рисковать, и, ухватившись за ухо статуи, перебрался на левое плечо, для чего ему пришлось нырнуть под массивное каменное яблоко на рукояти меча.
Левый наплечник, переходящий в огромную трапециевидную мышцу, казался значительно надежнее. Прайм устроился там, и контейнер на его спине раскрылся с едва слышным щелчком, высвобождая короткоствольный игольник.
Джордан повел оружием из стороны в сторону, отмечая возможную линию огня. Очертил усыпанную гравием площадку в четырех метрах внизу, фигуры пяти статуй вокруг, и верхний край ближайшей стены павильона, через которую перебрался несколько минут назад. Ветер чуть слышно шевелил листьями на деревьях, рассаженных в иллюзорном беспорядке, поднимал легкую пыль над дорожками, подходящими к площадке с четырех сторон, и доносил из-за стены шум близкого хайвея.
На круглом каменном столе, стоящем посреди площадки, в компании пары стеклянных кубков выдыхалась початая бутыль вина.
Оставалось только ждать.
– «Я на позиции.» – Сообщение Джордана ушло шифрованным пакетом, маскируясь под радиошум города. Ответа не последовало. Чуть подавшись вправо, он положил игольник под выпуклый затылок огромного гладиаторского шлема, пряча от посторонних глаз. Ждать он умел хорошо.