Глава VIII
Туман над Могильниками
Той ночью хоббиты не слышали странных звуков. Но то ли во сне, то ли наяву Фродо пригрезилось мелодичное пение: песня пробивалась к нему, как бледный свет сквозь серую завесу дождя, и крепла, обращая эту завесу в стекло и серебро, пока та не исчезла, явив в свете быстро встающего солнца далекую зеленую страну.
Видение растаяло при пробуждении; в комнате Том свистал, точно дерево, полное певчих птиц, и солнце в самом деле освещало холмы и врывалось в раскрытые окна. Все вокруг было зеленым и бледно-золотым.
После завтрака, который хоббиты опять ели в одиночестве, они приготовились прощаться, и на сердце у них было так тяжело, как только может быть в необыкновенно прекрасное утро, прохладное, яркое и чистое под умытым бледно-голубым осенним небом. Дул свежий северо-западный ветер. Отдохнувшие пони были настроены игриво, фыркали, им не стоялось на месте. Том вышел из дома и, помахивая шляпой и пританцовывая у порога, велел хоббитам садиться в седла, трогаться в путь и ехать порезвей.
Хоббиты потрусили по дорожке, что петляя убегала от дома, и начали подниматься по северному отрогу холма, под защитой которого стоял дом Тома. Они как раз спешились, чтобы провести пони по последнему крутому подъему, когда Фродо вдруг замер.
— Златеника! — воскликнул он. — Моя прекрасная госпожа, одетая в зелень и серебро! Мы не попрощались с нею, мы даже не видели ее с вечера! — Он так расстроился, что повернул назад. Но в этот миг откуда-то сверху послышался чистый голос. Златеника стояла на холме и махала им, ее волосы свободно струились, сверкая и переливаясь на солнце. Сияние, похожее на блеск луговой росы, брызгало из-под ее ног: она танцевала.
Хоббиты заторопились вверх по последней круче и вскоре, тяжело дыша, остановились рядом со Златеникой и поклонились, но та взмахом руки попросила их оглянуться. Они оглянулись и с вершины холма увидели утреннюю землю. Когда они стояли в Лесу на пригорке (его бледная зелень всплывала из моря темных деревьев на западе), все было затянуто туманом. Теперь же воздух стал прозрачным, и видно было далеко. На западе земля поднималась лесистыми грядами, зелеными, желтыми, красновато-коричневыми в свете солнца, а за ними скрывалась долина Брендивиня. На юге, за лентой Витивиндла, что-то сверкало в отдалении, как бледное стекло: там Брендивинь большой петлей уходил через низины в места, о которых хоббиты ничего не знали. На севере, за мельчающими холмами, начинались и терялись вдали серые, зеленые и блекло-землистые равнины и возвышенности. На востоке в утреннем свете возвышались Могильники; кряж за кряжем они пропадали из глаз. Дальше можно было лишь гадать: там, на краю неба, сливаясь с ним, виднелось что-то синевато-белое. Это были памятные хоббитам по старым преданиям далекие горы.