В течение нескольких минут ничего не было слышно. Но потом из глубины донесся слабый стук: бам-бом, бом-бам. Затем он прекратился, а когда эхо замерло, послышался вновь: бам-бом, бом-бам, бам-бам, бом. Этот стук будил беспокойство, словно некие сигналы, но немного погодя затих и больше не повторялся.
— Это стучал молот, или я ничего не понимаю в молотах, — сказал Гимли.
— Да, — согласился Гэндальф, — и мне это не нравится. Быть может, он не имеет ничего общего с дурацким поступком Перегрина, но, вероятно, мы потревожили что-то такое, что лучше было бы не трогать. Извольте впредь воздерживаться от подобных выходок! Давайте надеяться, что сумеем спокойно отдохнуть. А ты, Пиппин, в наказание будешь дежурить первый, — проворчал колдун, закутываясь в одеяло.
Бедный Пиппин уныло сидел у двери в полной темноте, но то и дело оборачивался, опасаясь, как бы из колодца не выползла какая-нибудь неведомая тварь. Он жалел, что не закрыл дыру хотя бы одеялом, но не осмеливался двинуться с места и подойти к ней, хотя Гэндальф, казалось, спал.
На самом деле Гэндальф не спал, хотя лежал неподвижно и молча. Он глубоко задумался, стараясь припомнить все подробности своего прежнего путешествия в Морию и с беспокойством выбирая дальнейший путь: неправильный поворот мог теперь погубить их. Через час он встал и подошел к Пиппину.
— Ступай в уголок и поспи, малыш, — ласково сказал он, — я думаю, ты не прочь вздремнуть. А я не могу сомкнуть глаз, так что покараулю.
Я знаю, в чем дело, — пробормотал он и уселся у двери. — Нужно подымить! Я не курил с самого утра перед бураном.
Последним, что видел Пиппин, засыпая, стала темная фигура старого чародея, который сгорбился на полу, защищая корявыми ладонями тлеющую лучину, зажатую между колен. На мгновение показались его острый нос и облако дыма.
Разбудил всех Гэндальф. Он в одиночку просидел на страже шесть часов, позволив остальным отдохнуть. — На дежурстве я все обдумал, — сообщил он. — Средний путь мне не нравится. Не нравится мне и запах из того тоннеля, что слева: либо там внизу нельзя дышать, либо я не проводник. Я выбираю правый проход. Пора снова начать подъем.
Они шли в темноте восемь часов, за вычетом двух коротких остановок, и не встретили никакой опасности, ничего не слышали и не видели, кроме слабого свечения посоха мага, блуждающим огоньком плывшего впереди. Выбранный ими проход неуклонно вел вверх. Насколько путники могли судить, тоннель поднимался плавными широкими изгибами, постепенно расширяясь. Ни справа, ни слева в нем не было выходов в другие галереи или тоннели, пол оставался ровным и гладким, без ям и трещин. Очевидно, когда-то здесь проходила важная дорога, и поэтому отряд шел вперед быстрее, чем по первому переходу.