— И что это, по-твоему, было? — спросил наконец Пиппин, стараясь говорить спокойно, но не в силах подавить легкую дрожь. — Если птица, то в Шире я таких никогда не слыхал.
— Это была не птица и не зверь, — ответил Фродо, — а зов или сигнал – в этом крике звучали слова, хоть я и не смог их разобрать. Но хоббиты не кричат таким голосом.
Больше они об этом не говорили. Все подумали о Всадниках – и все смолчали. Теперь хоббитам очень не хотелось выходить из укрытия, но, чтобы попасть к парому, рано или поздно все равно пришлось бы выйти на открытое место, и лучше было сделать это пораньше и засветло. В считанные минуты путники взвалили мешки на плечи и двинулись в путь.
Вскоре лес внезапно кончился. Перед хоббитами расстилалась широкая травянистая равнина. Теперь они увидели, что и впрямь взяли лишку к югу. Вдали, на равнине за рекой, виднелись низкие холмы Баклбери, но теперь они были слева. Осторожно покинув лесную сень, путники как могли быстро двинулись через открытое пространство.
Вначале, оказавшись вне лесного убежища, они испугались. Далеко позади виднелся кряж, где они завтракали. Фродо не удивился бы, заметив на гребне темную далекую фигурку Всадника на фоне неба, но никаких признаков Всадников не было. Солнце, спускавшееся к холмам, вырвалось из-за туч и вновь ярко сияло. Страх отпустил хоббитов, осталось лишь смутное беспокойство. Местность постепенно становилась все менее дикой, земля – все более ухоженной. Вскоре потянулись возделанные поля, луга, замелькали живые изгороди, калитки, сточные канавы. Все казалось спокойным и мирным – обычный уголок Шира. С каждым шагом путники веселели. Река приближалась, Черные Всадники начинали казаться лесными призраками, оставшимися позади.
Хоббиты прошли по краю большого поля, засеянного репой, и оказались перед прочной калиткой. За ней изрытая колеями дорога устремлялась между невысоких ухоженных живых изгородей к дальней рощице. Пиппин остановился.
— Я знаю это поле и эту калитку! — сказал он. — Это Бэмферлонг, земля старого Червинга. Там, за деревьями, его ферма.
— Вот еще не было печали! — Фродо встревожился так, будто Пиппин объявил, что дорога ведет к логову дракона. Все удивленно посмотрели на него.
— А чем плох старый Червинг? — поинтересовался Пиппин. — Он добрый друг всех Брендибаков. Конечно, он гроза браконьеров и держит свирепых собак, но, в конце концов, тут рядом граница и приходится постоянно быть начеку.
— Знаю, — сказал Фродо. — Но все же, — добавил он со смущенным смехом, — я боюсь его и его псов. Много лет я старался держаться подальше от него и от его фермы. В юности я жил в Бренди-Холле, и Червингу случалось прихватывать меня, когда я собирал грибы на его земле. В последний раз он задал мне хорошую трепку, а потом показал своим собакам. «Вот, ребята, — сказал он им, — коли этот юный шалопай снова ступит на мою землю, можете его сожрать. А теперь проводите-ка его!» Они гнали меня до самого Ферри. Я так полностью и не оправился от испуга, хотя, надо сказать, собаки свое дело знали и не тронули меня.