243. По лесной дороге ехал всадник, впереди бежала собака. Сзади шли несколько гусей, их гнала перед собой прутиком маленькая девочка. Хотя все, от собаки впереди до этой маленькой девочки сзади, ускоряли движение как только могли, оно все же было не очень быстрым, и каждый без труда поспевал за остальными. К тому же вместе с ними бежали и лесные деревья по обе стороны дороги, а они, эти старые деревья, бежали как-то неохотно, устало. К девочке присоединился молодой атлет, пловец; он плыл мощными гребками, глубоко погрузив голову в воду, так как вода, волнуясь, окружала его и продвигалась вместе с ним по мере того, как он плыл; затем подошел столяр, которому нужно было доставить по назначению стол, он нес его на спине, придерживая руками за передние ножки; за столяром следовал царский курьер, несчастный из-за того, что встретил тут в лесу столько народу; он беспрерывно вытягивал шею, высматривая, что там впереди и почему все это движется так отвратительно медленно, однако вынужден был смирять себя, потому что столяра перед собой он, наверное, еще мог обогнать, но как бы он преодолел воду, окружавшую пловца? За курьером прибыл, как ни удивительно, сам царь, еще молодой человек, радовавшийся жизни, у него было округлое, но с тонкими чертами лицо и острая русая бородка. Тут-то и проявились недостатки столь большой империи: царь знал своего курьера, курьер своего царя — нет; царь вышел всего лишь прогуляться для восстановления сил, а продвигался вперед не менее быстро, чем его курьер, следовательно, мог бы и сам доставить свою почту.
244. Я пробежал мимо первого охранника. Затем, с опозданием испугавшись, вернулся назад и сказал охраннику:
— Я пробежал тут в тот момент, когда ты отвернулся.
Охранник смотрел перед собой и молчал.
— Я, наверное, не должен был так поступать, — сказал я.
Охранник по-прежнему молчал.
— Значит ли твое молчание, что я могу пройти?..>{134}
245. Вызвали двух молотильщиков, они стояли со своими цепами в темной риге. «Сюда иди», — сказали они, и меня положили на ток. В дверях, прислонясь к косяку, наполовину снаружи, наполовину внутри стоял крестьянин.
246. Тварь вырывает у Господина плетку и хлещет себя сама, чтобы стать Господином, не зная, что это лишь фантазия, порожденная новым узлом на хвосте плетки Господина.>{135}
247. Человек — это чудовищное заболоченное пространство. Когда его охватывает воодушевление, то в целом это выглядит так, словно где-то в каком-то углу этого болота маленькая лягушка плюхнулась в зеленую воду.
248. Если бы хоть кто-то был в состоянии отстать от правды на одно слово, всякий (и я в этом высказывании) перегнал бы ее на сотню.