Привет всем милым женам и невестам.
Франц.
[Визитная карточка. Прага, сентябрь 1914 г.].
Мой дорогой Феликс,
как я слышал, ты и твоя милая супруга почти обижены тем, что я вас еще не посетил. Если это так, вы не правы. Не говоря уже о том, что мое непоявление есть уважение к вашему медовому месяцу, но я, кроме того, еще пребываю в жалком состоянии постоянного недосыпания, завален делами и к тому же живу в противоположном конце города, далеко за Ригерпарком. В силу всех вышеуказанных причин я и посылаю эти книги, вместо того чтобы занести их лично. И насколько важен был выбор этих книг, которые должны представлять в вашей квартире меня и все то хорошее, что я вам желаю, настолько же я боюсь, что все-таки выбрал плохо.
К несчастью, мой внутренний голос вечно начинает говорить только тогда, когда выбор уже сделан.
С сердечным приветом
Франц.
[Открытка. Прага; штемпель: 13. 1. 1915].
Дорогой Феликс,
пожалуйста, потерпи до понедельника. Если до того времени она>{173} откуда-нибудь не вылезет — я, правда, не представлю себе, как это может произойти, — мне придется заплатить.
Сердечный привет тебе и жене
Франц.
[Открытка. Мариенбад; штемпель: 11. 7. 1916].
Дорогой Феликс,
почему не отвечаешь? При твоей пунктуальности это почти необъяснимо. Или опять что-то с рукой? Но ведь есть же твоя жена, которая, как я по-прежнему — не веря дурным приметам — считаю, хорошо ко мне относится, а теперь не пишет и она. Комната с балконом все еще ждет, но долго ждать не будет.
Сердечный привет от
Франца.
[Далее следует адрес, написанный рукой Ф. Б.>{174}].
[Открытка. Мариенбад; штемпель: 19. 7. 1916].
Дорогой Феликс,
если бы все действительно обстояло так, как ты пишешь, то для меня это действительно было бы поводом приехать и я бы приехал. Но это не так, во всяком случае, уже второй день — не так. «Так» пусть остается только отсутствие фурункулов. Мне же, напротив, совсем не хорошо. Головные боли. Головные боли! (Лангер>{175} сказал бы: переписка двух дачников.) Лангер здесь, да и вообще, здесь что-то вроде центра иудаистского мира, поскольку здесь раввин из Бельцов. Я уже дважды был в его свите во время вечерних прогулок. Он один оправдывает дорогу из Карлсбада в Мариенбад… А ты знаешь, что Баум — во Франценсбаде, в отеле «Сан-Суси»?
Сердечный привет и наилучшие пожелания тебе и твоим.
Франц.
[Открытка. Прага; штемпель: 2. 1. 1917].
Дорогой Феликс,
вчера хотел поздравить вас с Новым годом, но не получилось. Я увидел тебя читающим так мирно, в таком глубоком покое — и ты еще потом открыл папку, вынул бумагу и начал писать, — что для меня это был даже не вопрос: я не мог тебе помешать. Правда, рядом с тобой стояла чашка, и дверь в освещенную квартиру была полуоткрыта, так что я сказал себе, что если ты начнешь серьезнее заниматься чашкой или если войдет твоя жена, тогда, может быть, и я буду вправе войти. Но это была ошибка. Ибо когда твоя жена, наконец, вошла и ты, с хорошим аппетитом во что-то вгрызаясь, начал с ней разговаривать, я, естественно, постыдился подглядывать дальше, а потому не смог установить, был ли этот перерыв в работе продолжительным, и потому ушел. В следующий раз. Большой привет. Между прочим, хорошие новости в газетах.