Он подал полковнику файл с протоколом изъятия и документами.
— Собирался отдать экспертам на предмет отпечатков пальцев, да не успел.
— Сделай это. — Полковник взял в руки файл. — Долгашевский Иван Леонидович, тридцать лет, проживает на бульваре Центральном. А ты, Денис Петрович, сейчас возьми оперативную группу и отправляйся к господину Долгашевскому на домашний адрес, пригласи его к нам на беседу.
— Будет сделано.
Реутов кивнул профессору и вышел. Друзья остались в кабинете вдвоем, и Озарянский достал из своего чемоданчика тонометр.
— Давай-ка давление измерим, Андрей.
— Да ты что, я здоров, как…
— Ну да, как ножка стула, я слышал. — Озарянский хмыкнул. — Запутанное дело какое… Ага, так я и думал, давление-то за сто шестьдесят перевалило. Иди приляг, сейчас уколю тебя, так ведь и до инсульта недалеко, а ты жениться собрался. Какой же из тебя жених будет — с таким давлением! И прекрати питаться всухомятку, что за манера? Неужели так тяжело выделить себе полчаса, спуститься в столовую и пообедать хотя бы супом каким-нибудь?
— Дима, не занудствуй. — Полковник снял пиджак и прилег на диван. — Работы много, а теперь видишь, что происходит. Надо очень быстро вычислить этих маньяков, иначе у нас весь город переболеет, народу помрет немерено, а фактор паники?
Как только начнутся первые смерти и это попадет в прессу, люди бросятся бежать вон из города, и ты просто представь масштабы бедствия, если вирус пойдет гулять по стране!
— Да уж я-то как раз отлично себе это представляю, но это же не повод заработать инсульт. — Озарянский пощупал пульс приятеля и снова надел ему тонометр. — Ну вот, уже лучше. С твоего позволения, эти формулы я заберу с собой, нужно досконально изучить. Кто еще знает о них?
— Наши эксперты в лаборатории.
— Думаю, нужно изъять их оттуда, это секретная разработка, которую нельзя вот так просто показывать всем подряд.
— Я распоряжусь. Хотя, насколько я понимаю, эта разработка теперь — секрет Полишинеля.
— Распорядись. — Озарянский поднялся. — А я тем временем свяжусь с людьми, которые занимались разработкой, и попытаюсь выяснить, откуда данные могли всплыть в широком доступе.
— Буду признателен.
Озарянский поднялся и стремительно вышел, помахав рукой на прощание, а Бережной остался лежать на диване, ощущая, как боль, с утра пульсирующая в голове, постепенно уходит. Ему очень хотелось позвонить Диане, но папка с записями Семенова лежала на столе и нужно было обязательно вникнуть в его записи, а потом позвонить и справиться о самочувствии капитана.
Зазвонил телефон — это Реутов. Видимо, что-то пошло не так.