– Невыносимо, наверное, – кивнул Игорь. – Что же вы не ушли отсюда?
– Смерть держит… – задумчиво проговорил владыка, а когда Потемкин вопросительно приподнял брови, продолжил: – Сначала мы ничего не понимали, но потом, когда здоровых уже совсем не осталось, поняли, что уйти уже не можем… Умрем там, в чистой местности, еще быстрее, ведь организм привык уже к отраве, адаптировался. Помнишь, был такой Чернобыль в прошлой жизни? Ты-то помнишь, а мне рассказывали. Вот люди, уехавшие оттуда, умирали. Кто быстро, кто через пару лет, и, казалось, спастись нигде нельзя – болезнь все равно придет и добьет. Но… Появились люди, которые хотели умереть дома. Они возвращались туда и жили. Нормально жили!. Вот и у нас так. Если уедем – умрем намного быстрее… – Он замолк на несколько секунд, потом продолжил: – Ну и… Поймите правильно. Место-то мертвое, нормальных людей не хватает. Живых, вернее, живущих, а не как мы – доживающих. Вы как из прошлого явились – здоровые такие, живые, настоящие… И на вас глядя, я могу немного забыть… Ну, вот об этом, – он рукой махнул куда-то в сторону, но друзья поняли, о чем он. Трудно называть жизнью жалкое предсмертное существование.
– Не поймите нас неправильно, – осторожно заговорил Игорь. – Но вашим гостеприимством мы не можем наслаждаться долго.
– Почему же? – удивился владыка.
– У нас очень спешное дело, да еще нужно противогазы с костюмами защиты достать. Проблемное занятие…
– Ну, почему же проблемное? Тут недалеко в сторону Москвы войсковая часть пустая есть. Увидите рядом с дорогой опрокинутый «С-400», около поворота. Там все, что душе угодно, найдется, правда, не советовал бы вам там надолго задерживаться.
– Что-то не так?
– Там все «не так», особенно трупы… Кто знает, что там происходило в момент Последней Агонии.
– Спасибо, Алексей Олегович. Мы очень признательны…
– Ой, да в жопу вашу признательность, – неожиданно резко ответил Дьяконов, но потом заговорил более спокойным голосом: – Лучше расскажите о вашем деле, кто такие, куда едете… Интересно ж, чем люди сейчас живут.
***
Гром весь кипел от ярости, сжимая рулевое колесо «Газели» и ощущая, как внутри разгорается настоящее безумство. Он понимал это слишком ясно, но ничего поделать не мог. Все мысли крутились вокруг Риты и Игоря, даже то, что в салоне четыре извращенца насиловали девушку, его не волновало. Ну, и за каким чертом ему сдались эти Рита с Игорем? Ведь мало того, что ее уже нет, так и отношения закончились тридцать лет назад, когда Олега перевели в другое училище. Времени, чтобы забыть – уйма! Но нет: ненависть разгорелась с новой силой, когда он вспомнил Потемкина. Безумие! Настоящее безумие! Злость сотрясала тело, мозг не мог переключиться ни на что другое, даже дорога почти не отвлекала от мрачных мыслей и ужасных замыслов. Олег в воображении уже наметил пару десятков способов, какими будет мучить этого человека. Но он совершенно не принимал в расчет, что Потемкин изменился и уже не тот сопляк, которого ему когда-то удалось избить, как слабака. Безумие затмевало мысли, оно направляло всю ярость на Игоря, отключая здравомыслие напрочь. В тех местах, где дорога была свободна от мусора и ям, он максимально вжимал педаль акселератора в пол, чтобы оказаться чуть-чуть ближе к врагу, чтобы быстрее догнать Потемкина, одним лишь своим появлением в жизни Риты испортившего Грому жизнь. А такое не прощается, во всяком случае, не им. Ненависть тихо таится на задворках сознания, пока с появлением ее объекта не выплескивается полностью, под давлением, происходит эмоциональный взрыв, и достаточно порой проблеска воспоминаний, чтобы сшибло крышку этого адского сосуда.