– Нет, я не брошу, – Потемкин опять глубоко вздохнул, хотел сказать еще что-то успокаивающее, но его прервали. Послышался звон ключей и скрип решетки. В камеру вошли стрельцы.
– Пойдем, – хмуро сказал бородатый. – Тебя Воевода ждет.
И снова арочный свод подземелья, металлическая дверь на выходе, ржавая и скрипящая. Дневной свет, болью резанувший по глазам после недели заточения в подземелье. Церковь с пятью куполами плавно проявлялась в поле зрения, постепенно привыкающего к свету…
Внимание привлекло большое скопление народа возле храма. Люди шумели, толкались, заглядывали через головы внутрь, но увидеть, что там происходит, у лекаря не было никакой возможности. В какое-то мгновение толпа расступилась и «родила» на свет Яра с непокрытой опущенной головой в сопровождении неприятно улыбающегося Грома и двух охранников. Не похоже было, что у парня все хорошо… Так с испытания не возвращаются. Ну да ладно, вернется от Воеводы – узнает, в чем дело.
Вопреки ожиданиям, в этот раз Игоря остановили внизу, рядом с дверью, на которой корявым почерком угольком было выведено: «Лазарет». Из кабинета доносились недовольные крики. По голосу Игорь определил, что буянит Воевода. На кого он орал и что послужило причиной вспышки этого гнева, было неизвестно. Словесный понос главы города продолжался недолго, а закончился и вовсе неожиданно: раздался выстрел, и что-то грузное упало в помещении. Стрельцы было бросились внутрь, но дверь раскрыл Воевода, хмуро глянул на мужчин и кивнул Потемкину, чтобы тот зашел.
Чистая светлая комната, в центре – металлический стол, справа – стеклянный шкаф с различными бутылочками, пробирками и инструментами, у дальней стены койка, на которой лежит парень с рваной раной на груди, а за шкафом – тело только что убитого. Ничего необычного…
– Ну, вот, – махнул Панов в сторону трупа. – Вакансия, Потемкин, только что образовалась. Советую поскорее принять решение.
– Можно? – Игорь указал на юношу.
– Попробуй, – Воевода пожал плечами. – У нашего доктора, как видишь, не получилось…
Потемкин подошел к койке и некоторое время осматривал раздетого до пояса Митяя. Рука была изуродована, а на груди зияла рваная рана, которая расползалась по телу черными прожилками, разрастаясь. Парень метался в бреду, обильно потел и громко, хрипло дышал.
– На вас похож, Юрий Сергеевич… – Игорь развернулся к Воеводе и спокойно сложил на груди руки, ничего не предпринимая.
– Вылечи, – попросил тот тихо. Было видно, как ему трудно это делать, но он пересилил себя, а взгляд – умолял. Стало жаль его. Прошло пять лет, а Потемкин помнил смерть своих сыновей и жены. Легче не стало. Но как бы сейчас ни было понятно лекарю состояние Воеводы, помочь он не мог, поэтому покачал головой и тихо заговорил. Важно постараться не разъярить Панова еще больше.