Ближе к концу октября Грегорио принялся восстанавливать утерянные связи из своего благополучного прошлого. Двое из его друзей встретились с ним за деловым обедом и посочувствовали ему, но все остальные считали, что он сам разрушил свою жизнь. Так что его и Аню никто никуда не приглашал в качестве семейной пары, даже когда она была в городе. Большинство из их прежних друзей и знакомых питали сочувствие к Бенедетте, но не к нему. За свои ошибки он заплатил высокую цену. Аня же редко бывала с ним, так что бо́льшую часть времени он проводил в одиночестве. Единственным светлым пятном в его жизни была маленькая дочурка, которая всегда доставляла ему утешение. И это стоило всех потерь.
В последний день октября мобильный телефон Шанталь зазвонил в четыре часа утра. Сквозь сон она услышала звонок и решила было не вставать, чтобы телефон принял голосовое сообщение, но с детьми, разбросанными по всему свету, она не могла позволить себе такое. Материнские инстинкты победили, и она сняла трубку, хотя предполагала, что в такой час звонок может оказаться ошибочным.
– Да? – произнесла она сонным голосом, а Ксавье перевернулся на бок и открыл один глаз.
Не отрывая трубку от уха, Шанталь села в кровати и потрясла головой, полностью проснувшись. Звонила медсестра из госпиталя в Берлине, чтобы сообщить неприятную весть: ее сын Эрик попал в аварию. Он был жив и в сознании, но сломал ногу и руку, так что сейчас его готовили к операции, во время которой собирались вживить в бедро штифт.
– О боже! – воскликнула Шанталь. – Я выезжаю немедленно. Могу я поговорить с ним?
Медсестра ответила, что как раз сейчас Эриком занимаются доктора, поэтому пообщаться с ним можно будет только через несколько часов. Отключив телефон, Шанталь растерянно посмотрела на Ксавье, который уже тоже стряхнул остатки сна.
– Что случилось? В чем дело?
Ксавье выглядел озабоченным. Своих детей у него не было, но он разделял беспокойство Шанталь по поводу ее отпрысков, которых уже считал частью их совместной жизни.
– Эрик на мотоцикле попал в аварию, – упавшим голосом сказала она, глядя на него глазами полными ужаса. – Он жив. Ему собираются вставлять штифт в бедро. Он сломал ногу и руку. Слава богу, не погиб! И какое счастье, что при поездках на мотоцикле он всегда надевает прочный шлем. Ненавижу этот проклятый мотоцикл! Эрик считает слишком буржуазным ездить на автомобиле. Теперь ему не удастся открутиться от него.
Она снова взяла телефон и, позвонив в «Эйр Франс», заказала билет на восьмичасовой утренний рейс в Берлин.