– Я позвоню тебе и сообщу, что здесь происходит, – произнес он мрачным тоном. Известие о желании жены вернуться домой принесло Грегорио облегчение, поскольку полностью снимало с него обязанность заботиться еще и о ней. – Прости меня, Бенедетта, я не ожидал, что все обернется таким образом.
Ну что можно ответить на это? Бенедетта предпочла промолчать. Их жизнь дала трещину. Трудно было представить, что их семейные отношения останутся такими же, какими были раньше, но понимает ли это Грегорио? Вряд ли. Все, о чем он мог думать сейчас, – это Аня и двое их малышей в кювезах. О ней, Бенедетте, он вообще не думал.
Закончив разговор, Бенедетта упаковала чемодан и заказала ужин в номер, поскольку не ела весь день, а также забронировала билет до Милана на следующий день. Консьерж спросил, полетит ли мистер Мариани вместе с ней, и она ответила отрицательно.
Младенцы ночь пережили. Грегорио спал в кресле, поставленном между их кювезами. Он сразу же влюбился в этих двух крохотных и абсолютно беспомощных существ, но сейчас ему оставалось только молиться, чтобы они выжили. Он совершенно неожиданно стал отцом, сердце его еще никогда не было так заполнено сразу и любовью и болью. Благополучие малышей стало теперь единственным, о чем он мог думать. И когда он смотрел на них, слезы счастья и жалости катились по его щекам.
Грегорио и Аня сидели возле кювезов часами, держась за руки, и впервые он осознал, что влюбился в нее так, как никогда не влюблялся ранее. Аня преподнесла ему величайший подарок в жизни. Этого он никогда не делил с Бенедеттой. Его сердце было теперь здесь, а Аня внезапно приобрела новую роль в его судьбе, стала едва ли не святой для него – матерью его детей. Она превратилась из молодой девушки, которую он вовлек в сомнительные развлечения, в полную достоинства женщину, жизненно ему необходимую.
Ночи они проводили, прильнув друг к другу, как опустошенные родители, молящиеся за выживание своих детей. Этой ночью Аня уснула под гудение кювезов и попискивание мониторов, и, когда голова ее покоилась на плече Грегорио, последняя мысль в его сознании, перед тем как погрузиться в сон, была о Бенедетте. Сейчас, по крайней мере в той вселенской любви, в которой он внезапно оказался, жена перестала существовать. Его любимой была теперь Аня, мать его детей.
Как и обещал, Жан Филипп позвонил Шанталь утром после Белого ужина. Весь вечер накануне он был занят со своими гостями и не мог уделить много времени разговору с ней. Как и всегда, он хотел быть уверен, что каждый из гостей получил удовольствие, что вечер прошел интересно для всех. И очень расстроился, узнав, что Грегорио покинул вечер: счел это недостойным поступком. Но все оказалось не так плохо: Бенедетту взял под свое крыло Дхарам, даже танцевал с ней, – так что она в любом случае неплохо провела время.