Нарциссы эти, будь они трижды счастливы, нигде больше в окрестностях монастыря не росли, так что подлог исключался. Девчонки сникли, а я разозлилась. Ну, считали эту старуху ведьмой. Ну, рассказывали друг другу, что ночью она встаёт из гроба и ходит по кладбищу в поисках живых, чтобы выпить их кровь до последней капли. А потом дрожали до самого утра под одеялами. Так это же сказки всё!
Вот так и пошла. Стащила ключ у спящей наставницы, прикрылась невидимостью и выбралась на улицу. А дальше всё было, в общем-то, очень даже просто. Перебраться по дереву через забор монастыря, протиснуться через кладбищенскую ограду там, где с незапамятных времён одного прута не хватало, и пойти себе по дорожке к приметной могиле, увенчанной мраморной статуей ангела.
Не дошла. На полпути нарвалась на закутанную в чёрный плащ фигуру. Кто кого больше испугался, я гадаю до сих пор. Я не завизжала только потому, что в горле мигом пересохло и хватило меня только на сдавленный стон. Издав который, я застыла посреди дорожки, пытаясь сообразить, куда бежать. Обернувшийся на звук парень глухо охнул, попятился и свалился прямиком в разрытую могилу.
Полюбовавшись его дрыгающимися на фоне ночного неба под аккомпанемент отборной ругани ногами, я кое-как сообразила, что передо мной не призрак и не какая-то нежить, а самый натуральный некромант. Что обычно мало чем лучше, но тогда я была мелкая, глупая и не подумала об этом.
Несколько опасливо подойдя к краю ямы, я извинилась и протянула руку, за которую тут же бесцеремонно ухватились. Некромант оказался совсем молодым парнем, лет, может, двадцати с небольшим. Потирая ушибленную поясницу, он отряхнул плащ и сварливо поинтересовался, какая нелёгкая меня посреди ночи принесла.
Я рассказала. Нет, ну а что такого? Не побежит же он сёстрам на меня докладывать? А вдвоём всё-таки не так страшно, даже ночью на кладбище. В итоге мне пришлось ассистировать попытке поднять зомби. Неудачной, к слову. Потом мы сходили за нарциссами, и я отправилась обратно.
После этого мы встречались ещё не раз. За второй и третьей неудачными попытками последовала четвёртая, почти удачная, и пятая, удачная. Сантер не был самоучкой, его учил дед, парализованный старик, так что практическую магию парню приходилось постигать самостоятельно, методом постоянных проб и всевозможных ошибок. Постепенно мы стали не то, чтобы друзьями, но хорошими приятелями. Кажется, он дорожил общением с той, которая знала о нём правду и не осуждала его за это. А для меня он был чем-то вроде родственной души: такой же брошенный почти всеми, и потому способный понять куда больше Амиры.