В ветхую избушку у ворот плодоовощной базы входит Знаменский.
— Из какой организации? — равнодушно спрашивает вахтер, крошечный старичок в сползающих на нос очках.
— Управление МВД, — Знаменский предъявляет удостоверение, но старичок не смотрит, а вникает в список у себя на столике.
— Вроде ваших сегодня нет… На капусте вот из Консерватории, на картошке — медицина… и эти грузят … кибернетики. Ваших нет.
— Я не овощи перебирать. Проверку веду, понимаете?
Вахтер окончательно теряет интерес.
— А-а… тогда пожалуйста.
Знаменский идет по территории, посматривая по сторонам: на длинные бетонные бункера хранилищ, переваливающиеся из ямы в яму грузовики с надписью «Овощи», на грязные дороги и группу то ли кибернетиков, то ли музыкантов, орудующих лопатами около одного из складов. Какой-то человек, завидя Знаменского, боком-боком подается в сторону, избегая с ним встречи.
…В просторном, дорого обставленном кабинете со Знаменским беседует заведующая базой — Чугунникова, женщина оживленная, деловая, решительная, руководящая. Этакая мать-командирша. Взгляд цепкий, умный, улыбка располагающая. Со Знаменским она держится приветливо и несколько покровительственно.
— Привыкла, Пал Палыч, девятый год ворочаю. Ну, конечно, забот в моем хозяйстве хватает: материальные ценности на руках, техника, люди…
— Включая медиков и кибернетиков.
Чугунникова добродушно отмахивается.
— С ними-то просто… Да, так о пропавших вагонах. Я, честно говоря, не вникала в подробности. В объеме нашего оборота, Пал Палыч, три вагона — мелочевка.
— Да ведь апрельские помидоры, Антонина Михайловна. Не августовские!
— Все равно укладывается в нормы естественной убыли.
— Допустим, даже так. Но нормы-то на фрукты-овощи. А сами товарные вагоны естественной убыли не подвержены, верно?
— Вагоны? — весело принимает слова Знаменского Чугунникова. — Верно, верно!
Из переговорного устройства у нее на столе раздается легкое шипение, а затем мягко-вежливый голос хорошо отдрессированной секретарши:
— Антонина Михайловна, Рудакова пришла.
— Пусть ждет. А ты, Зоенька, попробуй мне Матвей Петровича поймать.
— Хорошо, Антонина Михайловна, сейчас, — откликается вышколенный голос.
— Ищите, Пал Палыч, ищите. Мне от этих вагонов проку чуть.
— Почему же?
— Да ведь давно сгнило.