Под вечер брусненский монах
Поплелся в баньку плоть запарить,
А леший в брусненских лесах
В то время тренькал на гитаре.
Но, как почуял банный дух,
Гитару в сторону отбросив, —
Душа ведь тоже бани просит, —
Махнул через поповский луг.
Ночная пела тишина,
И волны в заонежской ванне
Как будто шарили в штанах
Монаха, жаждущего бани.
А леший лихо – без помех:
Ни звука, ни шагов, ни шума, —
Ведь был нечистый шибко умный, —
Уже запаривал свой грех…
Монах, не ведая беды,
Под мышку веник и – в парную…
А леший в капельках воды
Растаял, молча негодуя.
Монах тихонечко потел,
Гуляя веничком по телу,
И лешье тело с ним потело,
И пар, как будто бы густел…
Но лешаку такая прыть
Монашья быстро надоела,
И он удумал проучить
Монашье молодое тело:
Вкруг бани трижды обежал,
Поленом дверь припер снаружи, —
Захочешь выйти, так не сдюжишь, —
И от души на пар нажал…
Трещали камни в темноте, —
И ковшик плавал, как в тумане —
Монах до сердца употел, —
Такого не случалось ране…
И плоть горела, как в огне
Костра безумства и удачи…
Скуля в парилке по-собачьи, —
Монах от жара весь звенел…
Нечистый, выбившись из сил,
Сбежал из бани, – мат на мате, —
Монах же пара все просил, —
Ему казалось, что не хватит.
Он поддавал и поддавал…
Уже и солнышко в окошко, —
А он кричал: еще немножко, —
И лешего на помощь звал…
Но леший был уж не у дел,
В росе замачивая тело, —
Монашью прыть не углядел:
Все тело к черту припотело…
Нечисто-чистый обалдуй
Так и не понял, что случилось…
И только сердце часто билось:
С монахом лучше не балуй…