Франкфуртский выстрел вечерний (Юрьев) - страница 7

обливают по всем желобам,

и к шипящему в облаке улью

подогнали шмеля шарабан.

Снег, одиннадцатистишие

Сын обделенной чужбины,
Муж иноземный, куда?
В бездне лазурной пучины
Теплится искра-звезда…
В.К. Кюхельбекер, «Оссиан» (1835)

Житель подоблачных кочек,

нежитель вздыбленных сот —

снег, распылившийся летчик,

кинувший свой самолет,

чтó на златом карабине

ты зависаешь в ночи? —

дали криле голубине,

так улетай и почий

где-нибудь там, на чужбине,

в чьей-то зеленой печи.

Всё; исчезает; молчи.

Стихи с юга (III: Cмерть Вергилия; запоздавшие новости)

От Италии холерной

до Далмации-чумы

слышен мерный шлеп галерный —

– Это мы или не мы?

Всё алмазней, всё лазурней,

всё тесней к себе самой

под небесною глазуньей,

подпузыренною тьмой,

с вёсел звездами стекая,

уносящая с ума

ночь деньская, персть морская —

Адриатика сама.

По искрoй прошитой слизи

распускается мазут —

из заморского Бриндизи

вздох Вергилия везут —

– Это мы на веслах плачем,

вести ветхие везем,

и в мехах облысых прячем

чернозем и глинозем.

От Апульи суховейной

к Адрианову столбу

прорезает плеск хорейный

Адриатику-скобу —

Бог не охнет, гром не грохнет,

не просыпется Гомер,

пусть луна на веслах сохнет

и меняется размер.

– Мы гекзаметру враги ли?

– Это мы, а не они!

– Умер, кажется, Вергилий?

– Умер, Бог оборони!

Облака

Ослепительным воздухом дут,

ослепленной водою спринцован,

облаков стеклянеет редут,

поджидая, когда подойдут

те – под знаменем сизо-пунцовым

и с шар-бабой каленой луны.

Ночью будут руины смутны

в чистом поле под бабой каленой,

и лыжнею – кривой и зеленой —

мимо них побегут бегуны.

Дерево. Ночь

какой-то шурх и треск

в колодках стволовых

как если бы в них жил

коротковолновик

как если бы эфир

под купой завывал

но только чмок и фырк

приемник издавал

какой-то жалкий блеск

в коробках столбовых

исчезновенье жил

темнеющее в них

как если бы фонарь

над купой воспарил

и фосфорную пыль

в тумане растворил

как если бы сбежал

по лесенке стальной

какой-то белый жар

короткою волной

Поезд / поезд

…А над глиняным Дунаем

по заболоченному мосту,

черной пеной поддуваем,

поезд скатывается в пустоту.

И, разбужен полым звуком,

ты вдруг очнешься в купейном углу:

виадук за виадуком

назад шагают, в злаченую мглу.

Сквозь сквозные их опоры

без сожаления оглянись

на разрезанные горы

с жилистым дымом, сходящим вниз.

На подкoпченные шпалы

и столбцы непонятных вех,

на подточенные скалы

с перистым паром, всходящим вверх,

где над выгнутым Дунаем

по заоблачному хребту,

снежной пылью подымаем,

воздух втягивается в темноту.

Игорю Булатовскому песнь благодарственная

на присылку изображения Кузнечика, оказавшегося Саранчой

– Саранча, саранча,

Следующая страница

Перейти на страницу