Мы пришли к Боголюбову уже под утро. Ночка была… та ещё. Нет, с направлением ветра я угадал. За Ярополчем Клязьма развернулась прямо на север. И мы, так это лихо, перебрасывая гики, ловя ноки и крепя фалы, короткими галсами… Как большие!
Два раза сели на мель. Только снялись, в суетне и горячке некорректно выполнили поворот фордевинд. С полным ветром! Вместо нормальной двухшаговки! Поторопились… Чуть не поубивало. Капитан у нас стал после этого — «сильно отсендиным». Посылали его… Пришлось унять ребят — опыта у всех мало. Но у него — больше всех. Нечего ребёнка так лаять.
От устья Тезы река вернулась к преимущественно широтному направлению. Ветер нам вполне подходит. Луна светит. И мы огромным белым бесшумным призраком… в десять метров ростом… по ночной реке… Сколько влюблённых парней после той нашей ночной пробежки — на берегах штаны отстирывало…
В полной темноте проскочили устье Нерли. Умно князь Андрей храм поставил: самого устья и не видать в темноте. А храм Покрова — как огонь маячный — столбом белым.
Наконец, пришвартовались. Дальше, вроде бы, селение какое-то. Слободы Боголюбовские?
Прикол в том, что я не знаю — где тут что. Даже — где моего Лазаря подворье.
Команду — отдыхать. С Салманом — иначе нельзя, запинают прохожие малолеток. Николай с приказчиком — со мной. Войдём в город — пойдут искать Лазаря. И мы с Суханом — князю кланяться.
О-ох… Как-то оно…
«Двум смертям — не бывать, а одной — не миновать» — верю. Но вот нынче… мне и одной… по ноздри.
* * *
Хорошее место Богородица князю Андрею указало: обрывистое плоскогорье на левом берегу Клязьмы в 10 верстах от Владимира. Река прижимается к одной стороне этой возвышенности. Ниже, до устья Нерли — низкие, мокрые луга, выше — аналогично. С третьей, напольной стороны — рвы метров в 5–7 глубины и валы такой же высоты. Поверху — пятиметровые дубовые стены.
Это — пока. После вокняжения в Киеве, «приняв шапку Мономаха», Великий Князь сильно перестроит свой город, ставший столицей «Святой Руси». Деревянные стены будут заменены белокаменными, как нынче стоит сам замок — детинец.
«Град белокаменный» — это не с Москвы, это — отсюда.
Хорошо Роман Бердов пишет, прям про меня:
«Вдоль по берегу быстрой реченьки
Буйну голову несли плеченьки.
Раззудись плечо, с силы тягостно,
Зная, что почём — жизнь безрадостна.
По течению или против ли
Паруса несли мимо отмели.
Вижу — град большой белокаменный.
Правил я хмельной, неприкаянный.
Правил я хмельной и доправился.