Мгновение он с недоумением смотрел на меня. Какое-то полотно… Тут, факеншит уелбантуренный! — мир рушится! Вся жизнь его! И царство земное, и царство небесное… Мастеров каких-то… зачем?!
Потом лицо его приняло особенно злобное выражение:
– Сбежать надумал?! Опять задурил, обошёл, пыли напускал, словес назаплетал…
– Тю! Ты мозгу-то пошевели! Князь, факеншит! От тебя сбежать — не велик труд. Вон (я похлопал по сухой стенке застенка) — сыра земля. Мне — мать родна. Но куда я от Всеволжска своего сбегу?! В карман сунуть да унести? Да уж, Андрей свет Юрьевич, накинул ты мне веревку пеньковую на шею, набил кандалы тяжкие на ноженьки резвые. И не в том дело, что на Стрелке самоцветы-яхонты на кустах растут, а в том, что там дела мои, там жизни моей кусок вбит-вкопан. Куда я от него сбегу?
Андрей недоверчиво рассматривал меня. Потом вздохнул:
– Поклянись.
– Блин! Да сколько ж можно?! Я не клянусь! «И пусть будет ваше да — „да“, а ваше нет — „нет“». Неужели трудно слова Христовы запомнить?!
Он ещё несколько мгновений рассматривал меня в темноте нашего подземелья. Я старательно делал лицом «вид, внушающий доверие». С мощным оттенком простодушного недоумения: как же так?! Мне, всегда и везде такому честному и правдивому — и не верить?!
Стоп. Я не прав. «Доверие» из самых последних вещей, которые можно выпросить у Боголюбского. После — «снега зимой». Тогда от «чуйств» переходим к конкретике.
– У меня там лодочка стоит. Особая. Выше города, ниже посадов. Прямо на лугу. Сам делал, другой такой нету. Как бы не попортили.
– Переставь. К нижним воротам. Там есть кому присмотреть. Ладно. Пошли. Сам из Боголюбово — ни на шаг. Иначе… Ладно, пошли.
Он двинулся вперёд. Чуть сильнее шаркая подошвами, чем когда мы шли сюда. Не согнувшись, не сгорбившись. Но и по его прямой спине я уже мог определить груз раздумий, занимавших ум государя.
Из туннеля появился Маноха, внимательно осмотрел нас, тяжко вздохнул, видимо, расстроенный напрасно переведённым топливом для разогрева инструментов и приспособлений.
Интересно, а чем здешние палачи делают «кали»? Углём или дровами? Ноготок предпочитает дрова, говорит — грязи меньше. Температура, правда, ниже, но в этом конкретном — даже и хорошо.
– Маноха, ты пришли кого-нибудь со своей зажигалкой к Лазарю на подворье. Мы там много разного чего привезли. Твою щёлкалку — или заправят, чтоб горела нормально, или новую дадут.
– Хм. И почём?
– Ну… Тебе — бесплатно. С княжеского палача ещё и денег брать… Не обеднею.
Андрей задумчиво разглядывал меня. Видимо, удивлённый столь быстрым переходом от «предсмертного» состояния к разговорно-торговому.