Узнав об этом, я был искренне горд поступком этой удивительной женщины.
Мне посчастливилось повидаться с нею – она навещала нас в Петрограде для консультации по некоторым медицинским вопросам. Я воспользовался случаем и выразил ей свое восхищение. На что она отвечала мне весьма скромно, что просто пытается выполнить свой гражданский долг. Поразительная женщина!
К сожалению, наш госпиталь далеко от линии фронта, и мы совсем не сталкиваемся с теми трудностями, что испытывают доктора Мэри Пьюджет.
Прости, мне теперь пора на дежурство. Позаботься о папе, не болей и не скучай.
В мыслях о вас Юджин
18 апреля 1916 г.
Моя милая, драгоценная Дженни!
Сегодня из посольства доставили наконец почту, и я был счастлив получить от тебя письма. Я рад, что у тебя и папы все хорошо и что доходы от сдачи дома помогают погасить папины долги. Но что особенно меня повеселило – так это вспышка ревности с твоей стороны. Признаю, однако, и свою вину. Видимо, я напрасно так расписывал свое восхищение Мэри Пьюджет, не добавив при этом, что у нее – одна нога.
Ты помнишь, что я рассказывал тебе о своем дядюшке Реджинальде? Тетушка Алиса была столь ревнива, что не могла выносить, если он при ней отпускал одобрительные замечания о какой-либо другой женщине, кроме нее, будь это даже такая несимпатичная особа, как, скажем, сиделка леди Эшли, Каролина. Поэтому дядюшка, во избежание семейных сцен и обид, если ему приходилось говорить о какой-либо достойной леди, непременно добавлял к своей рекомендации: «А это превосходная госпожа такая-то… Увы, у нее только одна нога».
Так вот, моя милая ревнивица Дженни, сообщаю тебе, что у весьма уважаемой мною Мэри Пьюджет «только одна нога». В первый момент, когда я ее увидел, я даже не сразу понял, кто передо мной: мужчина или женщина. У этой леди, вне всякого сомнения, благородная душа, но с внешностью бедняжке не повезло. Поэтому не терзай себя, моя дорогая обожаемая Дженни: я не стану просить перевода в ее госпиталь ради воображаемых прелестей Мэри Пьюджет. Нет, не стану!
Тем более что театр военных действий теперь отдалился и затих, на фронте у русских сплошные победы. И, как мне кажется, госпиталь на передовой сейчас имеет еще меньше пациентов, чем мы здесь, в столице, на пересечении многих путей, в месте формирования новых полков и в центре разнообразных событий…
Дорогая Дженни! Я сидел, как обычно, в библиотеке и писал письмо тебе. И вдруг произошла очень странная вещь: я увидал человека, который стоял на балюстраде библиотеки и смотрел на меня сверху. Мне показалось, что я узнал его: это господин Освальд Рейнер, англичанин, близкий приятель доктора Маккингсли.