По счастью, именно возле аптек в большом количестве водятся сострадательные люди. Тасика увезли на скорой, и теперь он лежал, весь белый, укутанный в бинты, словно личинка шелкопряда, в шестой палате хирургического отделения и чинно-благородно ожидал результатов рентгена.
Результаты, однако, превзошли все ожидания.
– Ну вы не бейспакойтесь. Ноги-то заживут. И ущипы тоже, – покусывая сухие губы, объяснил жгучий брюнет в белом халате – врач-аспирант с непривычным именем Жосе Хосеевич, иностранный специалист на стажировке. – Все будет карасе.
– Как-как? – не расслышал Тасик.
– Карасе, – повторил Жосе Хосеевич, хмуря брови. – Но вот это…
Он вытянул из пачки снимков один, где была запечатлена черно-белая Тасикова голова в профиль и как бы в разрезе.
– Вот видите? – Доктор потыкал в какую-то туманность в мозгу Тасика на снимке. – Возможьно, это есть опуколь.
Тасик оптимистично улыбнулся доктору:
– Да?
– Надо сделать до-по-лни-телл-ные анализы. Ищо один снимок. Понаблюдать динамик… Но – ущтите, это есть только гипотетищеский сейщас прогноз, в настоящий момент я нищего утверздать не имею права, но…
– Что «но», доктор? – Заинтересованный Тасик всем телом потянулся вперед, подгоняя докторову откровенность. – Но?..
– Если это опуколь… И опуколь зло-как-чеественная… Прогноз неблагоприятный. Месяц. Максимум.
Доктор деликатно замолчал. Наступила пауза.
– А потом? – спросил любопытный Тасик.
Жозе Хосеевич виновато развел руками. Кроме того, что Тасик, по его предположениям, не дотянет даже до Рождества, он не знал, что бывает потом. Хотя, как у католика, у него имелись теории.
* * *
Когда Майка дотелепалась до больницы – с куриным бульончиком, морковным салатиком, сметанкой и черносмородиновым компотом (все в отдельных, тщательно запакованных баночках и сверточках, чтобы не разлить) – время посещений в больнице уже подходило к концу, и она еле уговорила впустить ее хотя бы ненадолго к своему «старику».
– Этот диверсант, черт свинячий, ходить по улицам не умеет, а мне с моим весом разве ж дотащишься досюда, разве ж успеешь? – жаловалась она, не отставая.
Медсестра с первого взгляда поняла, что единственный способ отвязаться от липучей старухи – уступить ей. Нельзя же кидаться в атаку на стихийное бедствие?
Сестра вздохнула и впустила Майку в отделение.
Майка ожидала застать в Тасике некоторые перемены, но полагала, что все они будут материального характера.
Однако ее встретил совсем другой Тасик. Белый и чистый от бинтов, он весь светился непонятным умилением. Блеклые водянистые глаза сияли от слез, лицо вытянулось, под глазами пали синеватые тени, нос заострился.