Я не понял, как случилось, я даже не почувствовал боли, только из носа моего вдруг хлынула кровь и намочила постель. Словно это был не нос, по которому только что ударили наотмашь ладонью, а кран с кровью.
По тому, как, с какой силой и отчаянием она ударила меня по лицу, я понял, что она не убийца. Она ударила меня, как предателя, усомнившегося в ее невинности. И я счастливо, с облегчением вздохнул.
– Я не убивала Львова, – сказала она, и лицо ее исказила гримаса отвращения, словно она только что проглотила горькую таблетку. – Не убивала. Я понимаю, многое указывает на меня, да и мотив неслабый…
Я не знал, как сказать ей, что я чувствовал, что она от меня все же что-то скрывает. Или, во всяком случае, недоговаривает.
Было у меня искушение поговорить с ней о Харькове, о чем попросил меня Костров, но подлость моя по отношению к нему, оказывается, тоже имела свои границы, а потому я промолчал.
– Но кто-то же убил его! – вскричал я, зажимая пальцами ноздри, из которых продолжала сочиться кровь.
– Постой… – Лена встала, подошла к столику, выдвинула ящик и отщипнула от тугого рулончика ваты большой клок. Разделила на два и протянула мне, я заткнул ими нос. – Извини, сама не знаю, как это получилось. Просто надоело, что все вокруг меня подозревают! Да, его кто-то убил, но ко мне это не имеет никакого отношения! Я не говорила, но мне все-таки кажется, что это убийство связано с какой-то женщиной. Возможно, у него была любовница, почти жена, может быть, даже и дети! Или не одна, а две женщины, которые не могли его поделить.
– Постой. А завещание?
– Завещания никакого нет, в том-то и дело. Предположим, если бы у него были так называемые жены и дети и существовало бы завещание, в котором все было бы распределено между ними и мной, тогда все как-то встало бы на свои места. Возможно, прояснился бы и мотив, всплыло бы женское имя. А так…
– Но женщина точно была, может, не его любовница, а помощница убийцы, которая сразу после совершенного преступления выбежала на улицу в твоей куртке и принялась бить по машине, привлекая к себе внимание.
– Но кто она такая? Кто? Вот действительно, были бы камеры во дворе, меня бы сразу оставили в покое.
И тут я вспомнил про Лучано! Позвонил Людмиле, танцовщице, подружке Лучано. Напомнил ей о себе, о скайпе Лучано.
– Он прилетает сегодня вечером, – сказала Людмила сонным голосом. – Я все помню. Но если хотите, подъезжайте к нашей театральной студии…
– К театру?
– Ну да, к театру. Это мы называем его студией. В шесть, сможете?
– Да хоть в три часа ночи! – воскликнул я радостно.