– Благодарю, хозяюшка.
Она стала подниматься по скрипучей лестнице, а я шел за ней. Бедра женщины призывно колыхались, и я думал только об одном – лишь бы не сорвалось. А хозяйка зябко ежилась и пару раз замирала. По-видимому, она сомневалась, стоит ли оставлять меня в доме. Но, в конце концов, мы поднялись и вошли в гостевую комнату.
Алоиза поставила свечу на полку и произнесла:
– Здесь можешь переночевать.
Я не ответил, а приблизился к ней со спины, осторожно обнял женщину за талию и прижался к ее теплому телу. При этом она вздрогнула, но промолчала, не одернула меня и не попыталась вырваться. Значит, я не зря остался, правильно истолковал ее поведение и продолжил свои действия.
Осмелев, моя правая ладонь сместилась выше, к груди, стала ее поглаживать, и соски Алоизы напряглись. А левая ладонь в это время поддернула ночную рубашку и легла на ее живот.
В нос ударили дурманящие женские ароматы. Пальцы гладили обнаженную кожу и ласкали восхитительные округлости. Морально-этические запреты исчезли, а дыхание женщины стало учащенным и прерывистым. Все было просто замечательно, мне хотелось обладать этой женщиной, и, подхватив ее на руки, я перенес Алоизу на кровать, положил на покрывало и стал сбрасывать с себя одежду.
– Что ты делаешь? – прошептала она. – Не надо… Я замужем… Остановись…
Вроде бы отказ и несогласие. Но это было сказано таким тоном, что становилось ясно – она хочет того же, что и я, любви. Не какой-то там мифической, на века, про которую сочиняют стихи и поэмы, а самой обычной, плотской, когда два тела сливаются воедино и обмениваются теплом. И, раздевшись, я прилег рядом с ней и снова стал ласкать грудь красотки.
Твердые бугорки напряженных сосков скользили по ладоням, я целовал их, и женщине это нравилось. Наши губы встретились, и дыхание двух людей стало единым. Можно. В этот момент можно было все, и мои руки сорвали с нее халат, разорвали ночную рубашку, и правая ладонь спустилась по телу Алоизы вниз, к заветному бугорку, покрытому мягкими курчавыми волосами.
В тот момент мы словно обезумели, потеряли над собой контроль, и в первый раз я взял Алоизу жестко, будто на меч насадил. А она, заглушая стоны, подобно волчице, зубами впивалась в мое плечо, и ее ногти полосовали мою спину. И в этом была такая несравненная и ни с чем не сравнимая сладостная мука, что хотелась продолжать ее вечно…
Эту ночь мы провели вместе. Я любил ее, а она меня – все легко и просто.
Однако ничто не вечно, и утром, чуть свет, мне пришлось оставить красавицу Алоизу и возвращаться в гостиницу.