Собравшиеся, а больше всех тыловой полковник, похлопали докладчику, и после этого гостей пригласили к столу. По одному и группами они разошлись, а я остался, некоторое время всматривался в карту, пытаясь ее запомнить, но затем тоже решил подкрепиться.
Кормили в доме графа Эстайна на славу, ничего не скажешь, и мне удалось попробовать множество деликатесов, о которых раньше я только слышал. А затем начались танцы. Красивые нарядные девушки и молодые кавалеры кружились в центре зала, и хотя я не большой любитель танцевать, кое-чему меня в родовом замке научили. Поэтому я начал высматривать партнершу. Однако в этот момент меня толкнули в бок, и я услышал разгневанное шипение:
– Что ты тут делаешь?!
Как не сложно догадаться, это была Юна Эстайн, рассерженная и сжимающая маленькие кулачки. В таком виде она была весьма привлекательна, и, улыбнувшись, я поклонился ей и ответил:
– Меня пригласил ваш отец.
– Да что… Да как ты… Да почему это…
Она не находила слов, чтобы выразить переполнявшее ее возмущение, и я протянул ей руку:
– Разрешите пригласить вас на танец.
– Нет!
Девушка отступила от меня, и рядом с ней, словно специально, возник уже знакомый мне Сьеррэ и, вскинув подбородок, спросил:
– Юна, этот корнет к тебе пристает?
– Да… То есть нет… Это он убил Лолу и Мими…
– А-а-а… – протянул Сьеррэ, – перед нами храбрый убийца лошадей.
– Так и есть, – стараясь сохранять спокойствие, согласился я и добавил: – Пришлось остановить взбесившихся животных, чтобы спасти человеческую жизнь.
Шатен кивнул девушке на меня и сказал на эльфийском:
– Teykla asge u fereyn num.
Дословно это переводилось так: «Какой забавный и глупый мужлан», и я ответил на том же самом языке:
– Miopiya voi arim human ir pnai sadve nais gainn ossami. Ulie savoen tu?
«Смеяться над незнакомым человеком на чужом языке может только трус. Не правда ли?»
Что-что, а сдерживать себя Сьеррэ не умел. В его руке возникла перчатка, и он бросил ее мне в лицо:
– Мерзавец! Вызываю тебя на дуэль!
Наш конфликт привлек внимание публики. Музыка резко стихла, и сотни глаз оказались направлены на нас. Перчатка, ударив меня по носу, упала на пол, и я наступил на нее пыльной подошвой. Следовало что-то ответить, и я это сделал.
Носком сапога я поддел перчатку и, подкинув ее, отшвырнул в сторону Сьеррэ. В лицо она, к сожалению, не попала, а упала на грудь моего противника и, оставив грязный отпечаток, снова свалилась на пол. Шатен позеленел от злости, сдержанности ни на грош, и я сказал:
– Вызов принимается. Мой выбор мечи. Место и время можете назначить сами.