– Замечательно! – ответил я.
– Я поеду с вами милорд, – тоном, отметающим всякие отговорки. произнесла девушка. – Вы не сможете все правильно сделать, здесь нужен женский взгляд. – Она была полна решимости.
В трактире царила рабочая суета. Идриш орал на других идришей, которые строгали, стучали, ремонтировали, красили. Увидев меня, он бросился сквозь толпу строителей.
– Милорд, как я рад вас видеть! Рена, мое вам почтение, – поклонился он сначала мне, потом Мии. – Как поживает ваш батюшка?
– Спасибо, хорошо, рен, – ответила покрасневшая девушка.
– Иди, Мия, осмотрись и приходи с предложениями, – сказал я и глазами указал на перестройку.
Едва она отошла, как в зале раздался ее уверенный властный голос:
– Всем прекратить работы!
Надо же, как она умеет! Я был немало удивлен. Еще больше удивился Изя, он вылупился на решительно ступающую девушку.
– Кто здесь бригадир? – перешагнув доски, спросила она.
К ней, быстро сняв шапку, подошел один из идришей.
– Милорд, – замялся Изя, – это девушка кем будет?
– Специалистом-артефактором, – глядя на него с улыбкой, ответил я. Мне было понятно его затруднение: он боялся остаться без места. – Это мой дизайнер, Изъякиль, она будет оформлять этот кабак. А работать в нем будешь ты и твоя дочь. – Я похлопал его по спине, чтобы он успокоился. – Где Цинея, у меня к ней есть разговор.
Идриш приосанился, он понял, что не пролетел мимо своего счастья в виде управляющего трактиром.
– Она наверху. Там в боковом коридоре три комнаты, мы заняли одну, – живо ответил он.
– Пошли посмотрим верх. – Я еще раз хлопнул идриша по спине и направился к лестнице.
Нам быстро уступали дорогу.
– Как, Изъякиль, после ростовщичества не трудно осваивать новую профессию? – спросил я, при этом вовсе не собираясь чем-то обидеть или задеть старика. Впрочем, может, он и не был стариком, а это жизнь его так потрепала.
– А я не был ростовщиком, ваша милость, наш род был поставщиком вин герцогам Силье. Мы этим занимались больше трехсот лет.
– Вот как?! – удивился я. – А что, не все идриши были ростовщиками?
– Нет, ваша милость, всего их было двадцать домов, и они в свое дело никого не пускали. Ссориться с ними было опасно, они обладали и связями, и деньгами.
– Так ваш народ пострадал из-за них? – занимал я себя разговорами, пока мы поднимались по лестнице.
– Самым богатым был дом Рошальдов, вот он взялся диктовать условия императору. Да, – вздохнул он, – а пострадали все.
– Надо же, условия императору! Обнаглел совсем! – удивился я.
В это время мы прошли гостевые номера, повернули направо и спустились по невысокой лесенке из пяти ступенек в уютный коридор. В нем было три двери.