А пока внушительного списка клиентов не наблюдалось, решила занять себя предпраздничной суетой. Купить родителям подарки, подписать открытки. Мне нравилась эта забытая и незаслуженно откинутая в разряд «ретро» традиция. Помню, как мама покупала стопку разноцветных карточек, мы подбирали красивые стишки, подписывали и рассылали по адресам, бережно хранимым в семейном блокноте. Простым карандашом расчерчивала линии и аккуратным почерком выводила буквы. И точно так же наш почтовый ящик в канун Нового года наполнялся приятными письмами и открытками с поздравлениями. Мы ждали этих весточек не меньше, чем мандаринов под елкой. И коллекционировали открытки, хвастаясь школьным друзьям разнообразием коллекции. Ах, детство. Счастливое время! Когда радость была повсюду, буквально трансформировалась из воздуха, а вера в чудеса превращала любой день в сказочный.
Сейчас я бродила мимо наряженных прилавков, но среди мишуры и новогодних украшений ничто не притягивало мой взгляд. Не было чего-то теплого, родного, чтоб под подушку или под елку. Маски и колпаки одинаково свешивались с прилавков, безликие, бесформенные. Бенгальские огни, хлопушки и другие новогодние атрибуты в категорию «подарки» не попадают, хотя придают празднику силу и дополнительный колорит. Я прошагала все четыре этажа торгового комплекса в поисках подарков и порядочно устала. От мигания гирлянд слезились глаза, от шумной толпы гудела голова. И без того неулыбчивое настроение ухудшилось. Я вышла на улицу. Домой возвращаться не хотелось. Но сырой декабрьский ветер гнал с улицы, хотелось горячего шоколада и таких же сладких обжигающих отношений. Чтобы ложкой, с наслаждением. По губам, языку, задержать во рту не глотая. Насладиться терпким насыщенным послевкусием. Чтоб от тягучей сладкой жидкости прилипли щеки к зубам, а слизистая губ покрылась морщинками. Чтоб чувствовать на языке плотность, вдыхать запах, чтоб наесться досыта. Так, чтоб больше не хотелось.
Решила позвонить Татьяне:
– Давай встретимся?
– Не могу, муж пригласил в ресторан.
– Везет тебе. – Я вздохнула и отключилась.
Но мобильный вновь ожил и засветился номером Михаила. Наверное, в моей голове что-то щелкнуло бесповоротно, и я пропела в трубку:
– Витенька?
– Какой еще Витенька? Это Михаил Царев. Каролина, ты где пропала?
– Аааа… Я? Я не пропала.
Мозг лихорадочно пытался придумать что-нибудь эдакое, но, кроме обрывочных заготовленных «на всякий случай» фраз, ничего на ум не шло.
– Зачем звонишь?
– Каролина, я… – он как-то замялся, – я хотел тебя увидеть, но…