«Передавай привет Марике Рачевой»…
А почему бы и нет?
Все еще улыбаясь до ушей, Нэлл отправила вызов Марике.
— Привет! Моя дочь официально заявила, что ты рубишь фишку.
— Ни хрена я не рублю, ни фишку, ни мартышку, — мрачно ответила та. — Облажалась, как последняя идиотка.
— Ты? Что случилось?!
— Магда исчезла.
— Магда?
— Я ее выпустила погулять по полу, подумала, пусть разомнется, пока я работаю. Обычно она сразу бежит, когда я ее зову. А тут не пришла. Я всю каюту обыскала. Ты ведь знаешь, у нас и муравью спрятаться негде — куда, по-твоему, могла деться крупная взрослая крыса?
— В стоковый воздуховод?
— Я идиотка, но не настолько. Перед тем, как ее выпустить, я его закрыла.
— В коридор?
— Я из каюты ни ногой, ко мне никто не заходил, а сама она, как ты понимаешь, дверь не откроет.
— Может, где-то спряталась и заснула? — спросила Нэлл, вспомнив привычки Филлис.
— И стала невидимой? — не без яда в голосе отозвалась Марика. — Что-то мы сегодня с тобой обе не блистаем интеллектом.
Нэлл кольнуло раздражение, но она решила не вестись.
— Дежурный по станции знает?
— Знает… Толку то.
Она глубоко вздохнула.
— Последняя крыса из пятой контрольной группы. Можно сказать, наш талисман. Зачем я вообще ее из бокса достала? Хоть башкой об стены стучись. Прости, пойду пореву, — и Марика отключилась.
Иногда самые большие усилия приходится прикладывать для того, чтобы просто жить как обычно. Просто работать, просто делать то, что делаешь день за днем, не позволяя страху или отчаянию превратить тебя в трясущийся мешок с костями, думала Нэлл, ковыряя статью. Дело продвигалось с большим скрипом. То ли она банально не выспалась, то ли не могла отвлечься от жутких черных тварей, ползающих в темноте совсем рядом, в десятке сантиметров ниже уровня пола. Даже если Макс и Алекс выжгут этих тварей из воздуховодов пятого отсека — что дальше? Всего на Юноне восемь отсеков, и в самом лучшем случае с каждым придется работать по несколько часов. Значит, впереди еще двое-трое суток, в течение которых может произойти все, что угодно.
Да и потом тоже, шепнул внутренний голос.
Постепенно она втянулась и проработала почти до ужина, прибавив к статье полдюжины страниц.
— Нэлли, ты в порядке? — произнес совсем рядом голос Тома, и ее сердце радостно забилось.
— Ага, — ответила она, широко улыбаясь, и сорвала с себя шлем… но каюта была пуста.
— Нет, ну каков сукин сын, а?
Она похолодела.
— Том?..
— В темноте больше не спим.
Она выскочила из ложемента и тревожно оглянулась.
— Ты сейчас куда?
Кажется, у нее снова затряслись руки. Она медленно поворачивалась, оглядывая каюту и чувствуя себя бактерией на покровном стекле, на которую — через окуляр микроскопа — с холодным любопытством смотрит чужой взгляд.