— Да, да. Как будто я собираюсь подвергать её такой опасности.
Мои родители очень любят мою сестру. Да, потому что она девочка, но она ещё и работает по дому, у неё получается всё, за что она ни возьмётся, не говоря уже о том, что она та-а-а-а-ак очаровательна. Неудивительно, что они её так берегут.
Что же до её старшего брата, с другой стороны, я сомневаюсь, что к нему родители относятся так же.
Мама глубоко вздохнула и посмотрела на меня.
— Я же о тебе беспокоюсь, дурак.
— …А?
Я невольно остолбенел. Только подумать, она беспокоилась обо мне всё это время… Я был уверен в обратном, учитывая, что меня никогда не будили по утрам, совали монету в пять сотен иен вместо домашнего бенто, а однажды купили на редкость паршиво выглядящую рубашку в соседнем магазине. У моих родителей что, правда такой отвратительный вкус? Та рубашка была не просто плоха, она была вопиюще плоха. Готов поклясться, родители меня ненавидят.
Но… отношения между родителями и детьми — это прекрасно. Мои глаза повлажнели.
— М-мам…
— Я действительно беспокоюсь. Если твоя сестра из-за тебя пострадает, отец тебя убьёт.
— С-старик…
Я заставил себя заткнуться.
Упомянутый старик сейчас пребывал в стране грёз, наслаждаясь сном.
Честно говоря, когда папаша рядом, это всегда нехорошо. Он души не чает в Комачи, а на меня постоянно смотрит с подозрением, я знаю. И говорит мне только о том, что не имеет ко мне отношения. Например, что надо остерегаться шантажистов, которые могут разрушить репутацию. Или что женщины, которые заговаривают с тобой на улице, интересуются лишь твоим кошельком. Или что инвестирование в фонды развития — это как правило надувательство. Или что работать — значит проиграть. И что самое ужасное, почти всё это основано на его собственном опыте, так что игнорировать его нельзя.
Уходя из дома, он хлопает дверью со всей силы, выдёргивая меня из дрёмы.
— Не волнуйся, мы на автобусе поедем! — Комачи повернулась к маме, застенчиво засмеявшись. — Кстати, нам надо денег на билеты!
— Ладно, сколько стоит туда и обратно?
— М-м… — Комачи начала считать на пальцах. Хм, если в одну сторону сто пятьдесят иен, то туда-обратно — триста. Ума не приложу, зачем ей для таких подсчётов пальцы.
— Триста иен, — ответил я наконец, не дожидаясь, пока она досчитает.
— Ладно, — сказала мама, порылась в кошельке и выудила оттуда монетку. — Вот тебе триста иен.
— Спасибо! — отреагировала Комачи.
— Мама, извини, но я тоже еду, знаешь ли… — Было в моих словах что-то неловкое, словно я Мацуо и разговариваю с Фуне.28
— А, тебе тоже билет нужен? — Мама снова полезла в кошелёк, словно только сейчас заметила, что я вообще существую.