— Это ты заботишься обо мне или издеваешься? — Не могу понять, любит она меня или ненавидит.
— Знаешь, в последнее время очень сыро. Боюсь, как бы чего не испортилось. Твои глаза, к примеру, или характер.
— О-о, отлично сказано!
Хорошо, когда она обо мне заботится или мной восхищается. Я горделиво выпятил грудь. Комачи хмыкнула. Так это подколка была, да?
— Знаешь, нет в июне ничего хорошего. — Продолжил я. — Никаких праздников, льёт постоянно, сырость. Говорят, что июнь — месяц радости, но что-то никакой радости я не вижу. Почему так?
— Ты просто отстой.
— П-понятно…
Неожиданно жёсткий вывод. Когда на свою гордую речь получаешь такой резкий отлуп, становится как-то неуютно. Я даже начинаю лучше понимать госпожу Хирацуку.
Кстати о Хирацуке, надо же срочно мчаться в школу. А то опоздаю, и она снова познакомит меня со своим железным кулаком. Я быстро прожевал остаток скона и заглотил свой кофе-чибаш.
— Я пошёл.
— Ой, я с тобой.
Комачи набила рот сконами так, что щёки раздулись, словно у хомяка, и начала поспешно переодеваться. Просил же её не заниматься этим передо мной.
— На улице подожду.
Она что-то невнятно промычала в ответ. Я открыл дверь и вышел на улицу. Противная жаркая сырость сезона дождей моментально облепила меня, словно мокрая простыня.
С самой экскурсии не припомню чистого неба над головой.
× × ×
Влажный воздух просочился и в школу. И это ещё неприятнее ощущается в толпе, которая поутру вваливается в двери.
Слово «одиночка» по идее подразумевает, что ты ныкаешься где-нибудь в тёмном уголке. Но когда достигаешь моего уровня, можешь уже носить своё одиночество как броню. Я имею в виду, что вокруг меня образуется пустое пространство, словно глаз бури.
Непросто, должно быть, сейчас тем, кто окружён толпой друзей. Их разогретые до тридцати шести градусов тела лишь добавляют температуры и влажности. Одиночкам в сезон дождей куда комфортнее. Можно жить мирной школьной жизнью, наслаждаясь хорошей вентиляцией.
Переобуваясь у своего шкафчика, я поднял глаза и увидел знакомое лицо.
— О…
Юигахама с туфлями в руке отвернулась. Она выглядела очень расстроенной.
Я же взгляд не отводил. И поприветствовал её как обычно.
— Привет.
— …У-угу…
И больше ничего не говоря, закинул сумку на плечо.
Слов не было, остались лишь звуки наших шагов по линолеуму. И эти звуки тонули в топоте остальных учеников.
Та неоднозначная ситуация, что возникла между нами на экскурсии, никуда не делась за субботу и воскресенье. И за последующие дни, а сегодня была уже пятница.
Юигахама больше не приветствовала меня во весь голос, мы не шли бок о бок до самого класса. Мы вернулись к обычной неприметной жизни, как оно было когда-то раньше.