– Потому что хочется дать кому-нибудь как следует, – процедила я неожиданно для самой себя. Еще и посмотрела с вызовом: мол, что вы теперь скажете?
– Какие мы грозные, – мгновенно отреагировал молчавший до этого де Риньи. Поднялся, подойдя, пристроился с другой стороны. – А тебя не снесет ударом?
– Вы мне мешаете, – угрюмо заметила я. – Так и будем разбираться с этим делом, пока кого-нибудь не убьют?
На этот раз мне удалось найти правильные слова. Ни один ничего в ответ не сказал, но отошли оба. Алекс вернулся ко второму столу и, усевшись в кресло, занялся служебной перепиской. Де Борей передвинул стул, чтобы не оказаться на моем пути к шкафу, и продолжал разбираться с дневниками отца.
Наступившая ночь изменила восприятие, сделала его более острым, добавив не столько напряжения, сколько чего-то от предчувствия. Вроде все то же самое, что делали днем, но…
Я невольно вздрагивала каждый раз, когда де Борей шевелился на своем стуле. Бросала украдкой взгляды на Алекса, когда он откладывал очередную депешу, копии которых хранились в герцогских архивах. Замирала, спуская поисковое заклинание, и, не дыша, открывала найденный им конверт.
А еще я представляла. Представляла Эллиен Варей. Сначала молодой девушкой – радостной, полной устремлений и жизнелюбия. Затем уже женщиной, знающей, насколько часто порывы юности не имеют никакого отношения к реальности.
Видела ее с отцом Эдгара. Как они сидели у камина, пили вечерний чай, сдобренный капелькой чего-нибудь крепкого, разговаривали, вспоминая общих знакомых, события прошлого, когда-то их связавшие. Им было хорошо вдвоем. Спокойно. Уютно.
Потом вместо герцога в кресле появился дядя. Что-то бухтел себе под нос, вызывая ее искренний смех. Говорил, перескакивая с одного на другое, затем вскакивал, хватал ее за руку, тянул куда-то… Она не упиралась, лишь смеялась – звонко, взахлеб.
Следующим после де Эренталя рядом с Эллиен оказался Дорсэ. Но теперь они уже не сидели, а стояли рядом у окна. С той стороны ночь разрывали молнии, грохотал гром, бил в стекло дождь, но они этого не замечали…
– Ты хотя бы поел?
Образ Марка, который как раз в этот момент хотел обнять женщину с грустными глазами, растаял, испугавшись вопроса де Борея.
– Да, спасибо, – кивнула я, вспомнив жаркое, которое господин Дорсэ заставил меня съесть после ухода лекаря. А потом была большая чашка чая и пирожки, на этот раз сладкие.
Вздохнув – тогда я совершенно не чувствовала вкуса, торопясь скорее закончить с неурочным ужином, о чем теперь жалела, – вытащила засиявшее письмо, развернула.