Бережной посмотрел на коллег.
– Тина ушла из дома, телефон оставила.
– Вот это номер! – Семенов почесал в затылке. – Ну, я знал, что она вот-вот слетит с нарезки, вот как хотите, а знал.
– Знал он… Думайте, думайте! – Бережной расхаживает по кабинету. – Куда она могла пойти?
Виктор переглянулся с Семеновым – да кто же может знать, какой клапан перегорел у Тины в башке и куда она подалась! Это нормального человека можно просчитать, а как просчитать действия дамочки, которая всегда была странной, а что с ней теперь, никто не знает.
– Может, на мост побежала? – Семенов вздохнул. – Судя по тому, что я читал в деле, она может покончить с собой, да и все.
– С чего ей кончать с собой? – Реутов, которого уложили на диван, покачал головой. – Все-таки, несмотря на то что когда-то произошло, и тут я не отрицаю, она, бедолага, такую порцию для взрослых получила, что страшно представить – но оно давно прошло, и все эти годы она работала над тем, чтобы победить страшные воспоминания, не дать им влиять на ее жизнь… Хотя, конечно, вся ее жизнь была именно что следствием того, что было. Но вряд ли она захочет прыгнуть с моста или что-то такое. Насколько я могу судить, она человек упорядоченный, и сейчас она, скорее всего, просто хочет понять, что же такое она вспомнила. А как она это может выяснить?
– Никак. – Бережной сел в кресло и задумался. – Разве что она вспомнила из того дня кого-то, кто жив сейчас и кого она может расспросить.
– И кто это может быть? – Виктор вздохнул. – Мы мало знаем.
– Мы знаем достаточно, давайте работать. – Бережной открыл дело. – Все здесь, нужно просто увидеть. Давайте систематизируем все, что знаем.
– А мы знаем многое, но системы нет. – Виктор пожал плечами и подумал о том, что хорошо бы выпить еще пива, но при начальстве он не решался доставать следующую банку, это будет совсем уж. – Как увязать все эти факты?
– Увяжем. – Бережной уже знает ответ, но нужны факты. – Привези ко мне старшего Леонтьева, а ты, Виталий, займись домом Штернов по улице Юности. Денис, тебе нужно лежать – изучать дело можно и лежа.
Реутов кивнул. Дорога от больницы в этот кабинет была не легче пути на Голгофу.
* * *
Инна Шатохина вернулась домой злая, как все черти ада. В офисе налажал один из самых надежных сотрудников, и пришлось разгребать кучу проблем, которые последовали за ошибкой. Инна понимала значение человеческого фактора, знала, что все ошибаются иногда, но все равно злилась.
Дом успокоил ее на полпути в столовую, где с гиканьем носились дети, а голос племянницы Верочки уговаривал прекратить, не шалить, успокоиться, отдать цыганам, но все эти увещевания были ничем, когда двое трехлетних очень активных ребенка устраивают перед сном хаос, – они устали за день и просто не могут остановиться, и сейчас их надо по-быстрому накормить, искупать и оттащить в спальни. Инна невольно улыбнулась. Она любила такие вечера, и ощущение теплого тяжеленького тельца Леньки, засыпающего у нее на руках или в их с Егором кровати, а потом они относили сына в его кроватку, стоящую в уютной нише их спальни, и смотрели, как он спит. Во сне Ленька похож на ангела – ради этого стоило оставлять работу на работе.