– Кошмар. Тайны мадридского двора. Если окажется, что в истории присутствует тайный близнец, можете начинать лечить меня током. – Инна пожала плечами. – Ладно, копайте дальше, а я почитаю старое дело и решу, что нам делать с этой информацией. Где сейчас эта мадам, Тина Тобольцева?
– По идее, должна быть в своем доме на Веснина, но дело в том, что этот дом ей фактически не принадлежит. – Геннадий развел руками. – Она передала его в уставной фонд фирмы, подписав все документы об этом. Зачем она так сделала, я в толк не возьму, потому что за неделю до передачи она передала и свою часть фирмы, оставшуюся ей после смерти отца, своему супругу. А после смерти Тобольцева эта часть должна быть разделена между вторым партнером и вдовой, но Тина передала свое имущество вот так, просто за «спасибо». Пока был жив Семен, у нее не было проблем, но когда его не стало, некто заблокировал ее корпоративную карточку, закрыв ей доступ к деньгам, а дом-то перешел на баланс фирмы.
– Зачем она это сделала?! – Шатохина прокрутила в голове возможные варианты и в недоумении воззрилась на Геннадия. – Ей это было совсем невыгодно!
– Если ты позволишь мне высказать свое мнение, то я подозреваю, что она понятия не имела, что именно подписывает. – Геннадий вздохнул. – Скорее всего, супруг привез ее к адвокату, подсунул бумаги и сказал что-то типа: обычное дело, просто подпиши! И она подписала, и ей даже в голову не пришло, что Тобольцев лишил ее имущества.
– Таких дур на свете не бывает.
– Инна, ты вот сначала это старое дело почитай и потом совершенно по-другому посмотришь на все. – Геннадий выразительно посмотрел на стопку бумаг на своем столе. – Олег сейчас плотно занимается этим вопросом, а я, честное слово, очень занят, мы же тут еще бизнесом пытаемся заниматься. Конечно, мы ради Дэна сделаем все и по итогу выясним, что произошло и кто виновен, но это вот так, щелчком пальца, не делается, ты должна это понимать.
– Я понимаю. – Шатохина вздохнула и поднялась. – И я ценю ваши усилия, правда. Просто… Нет, неважно. Ладно, буду ждать от вас вестей.
Она собрала со стола распечатанные страницы и вышла, хлопнув дверью, – она всегда ходила стремительно, хлопала дверями, и Геннадий ощущал дискомфорт от ее напористости, но в целом Инна Шатохина все равно ему нравилась, и это его напрягало.
– Ладно, потом разберусь.
Он погрузился в работу, но мысленно то и дело возвращался к старому делу, которое он вытащил из недр суперсекретного архива, и дело не шло у него из головы. Оно касалось Тины, и он открыл папку с фотографиями. Конечно, Тина ничего не помнит, и один Бог знает, как такое возможно, только если бы она помнила, то никогда бы не вернулась в дом, где жили ее отец и Елена Игоревна. Она бежала бы от них, и если вдуматься, она от них и бежала, постоянно кочуя по миру – видимо, где-то глубоко внутри воспоминания все-таки остались, и они заставляли ее постоянно переезжать с места на место. Она бежала от этих воспоминаний, пусть неосознанно, и от отца, и от тетки. И старик Штерн это знал. И, возможно, знал человек, скрывавшийся под именем Семена Тобольцева. И уж точно знала заботливая тетушка Елена Игоревна.