— Заговор — это когда за спиной, а когда свою позицию не скрывают? Депутаты должны быть самые разные, в этом вся прелесть.
— Мы должны помогать власти, а не устраивать демарши.
— Мне кажется, задача депутатов другая — их выбирают люди, и они должны защищать интересы народа.
Надо сказать, что Прошкина не очень любила откровенничать, тем более с Петровой, но журналистка так ее раздражала, ее так хотелось поставить на место, что Надежду Кауровну одолел просто зуд красноречия.
«Что она из себя корчит? Тоже мне, четвертая власть!» — с досадой подумала Кауровна и ощутила готовность бросить журналистке в лицо все, что у нее наболело.
— Вы тоже роете против власти. Нароете себе!
— Да у нас работа такая — власти на недостатки указывать.
— А вы на свои недостатки посмотрите. В своем глазу бревна не видите!
— Надежда Кауровна, — Наташа старалась говорить спокойно, хотя ее так и подмывало наговорить гостье резкостей, — мне хотелось обсудить с вами случай, произошедший на сессии. Многие депутаты высказывались по этому поводу, мне было бы интересно узнать и вашу точку зрения.
— Моя точка зрения — вам не стоит лезть в личную жизнь Пестерева. — Наташа почувствовала, как замер оператор Штерн.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Все вы понимаете! Власть критикуете, чтобы ему, Пестереву, понравиться, в больницу к нему ходите!
Натка услышала, как Штерн шепнул ей:
— Может, ее по голове стукнуть микрофоном, чтобы она замолчала?
— Пусть продолжает, как-то все это водевильно.
Надежда Кауровна действительно кипела изнутри, ее негодование постепенно выливалось наружу, казалось, что стены отчуждения и сдержанности рухнули. Камера фиксировала происходящее, только Наташке это было не нужно — в эфир этот сгусток эмоций не пойдет, у женщины проблемы по каким-то личным причинам, и радоваться по этому поводу Петрова не будет, и вопрос, который вертелся у нее на языке, не задаст.
— Вы сегодня нервничаете, может, мы отложим запись на более позднее время? — И чтобы как-то сгладить напряжение, Наташа задала дежурный вопрос:
— Как ваш сын?
Депутатка мгновенно замолчала, словно наткнулась на препятствие.
— Мне нужно лечить своего сына, он болен. Он очень болен.
Тут Наташка поняла, что у человека нервный срыв, и все встало на свои места. У человека настоящее горе, ей нужно выговориться, выплакаться, а она со своим политическим интервью.
— Может, я могу вам чем-то помочь?
— Вы? Мне?! Да вы знаете, какие у меня связи?!! — Кауровна поняла, что девчонка так и не прочувствовала, какая она значимая фигура, и вытащила свой «последний козырь». Пусть журналистка подавится от зависти: