— Ты? Следишь? Ты никогда меня не понимала!
— Почему ты мне не сказал правду? Зачем лгать, таиться?
— Какую правду? Что ты променяла меня на свою работу?! Достала!
Слова вспыхивали в ее голове, как красные огоньки, от этого было горячо, как будто на голову вылили кипяток. Натка развернулась и побежала домой, задыхаясь от слез, а он что-то продолжал кричать ей вслед.
Дома слезы текли ручьем, без остановки, соленые и горькие.
— За что, за что!!! Почему?
— У тебя что-то случилось? — Маруся была тут как тут.
— Прости меня, Мусечка, прости. Пожалуйста, иди спать. Сегодня мне не до монстров.
Наташка взяла альбом, нашла их с Димой свадебные фотографии и порвала все до одной на мелкие-мелкие части. Разорванную семейную жизнь она сложила в большую керамическую тарелку и подожгла. Огонь сначала лениво проглотил маленький кусочек воспоминаний, потом, почуяв добычу, раскинулся на всю территорию и заиграл оранжевыми фонариками. Вещи мужа Наташа аккуратно собрала в полиэтиленовые пакеты и выставила за дверь квартиры. Пакетов получилось много, целая гора.
Шкаф зиял пустотой, и только болтающиеся сломанные плечики были свидетелями еще недавно обитавшего в этой мебели большого количества рубашек и пиджаков. В углу стояли его любимые синие домашние тапочки, о которые она запиналась каждый раз, когда шла на кухню. Большая квартира сразу стала пустой, как и ее душа. Наступило отупение, сердце сжималось и ныло, а тело словно погружалось в черную воронку. Наташе хотелось заснуть и не просыпаться никогда. Муж позвонил вечером и сообщил, что домой больше не вернется и что полюбил другую женщину. Все было банально и очень больно.
Ее старинная подруга Светка, одноклассница Светка, сидевшая с ней восемь лет из десяти школьного срока за одной партой, появилась на следующий день, жалостливо заглядывала ей в глаза и причитала:
— Господи, Петрова, ты неисправима! Весь город знает, что он давно встречается с другой, зовут ее Валя, и работают они вместе, одна ты в милом неведении. Да таких стрелять надо!
— Стрелять кого — его или ее? — уточнила Наташа.
— Обоих!
— А ты почему молчала, подруга называется! Сделали меня посмешищем на весь город. Все знают, кроме жены!
— А ты бы мне поверила?
— Это уж другой вопрос!
— Это один и тот же вопрос! Ты бы меня и слушать не стала.
— А ты даже не пыталась!
— Да ты, кроме Димы своего распрекрасного, никого не видела и не слышала, и меня бы не услышала, а только обиделась.
— Сама во всем виновата, значит, не хватало ему тепла в этом доме. Он хорошо играл в волейбол и решал задачки по математике, — зачем-то добавила она. — Я сама виновата.