– Ма, хватит уже! ЭТОМУ я уж как-нибудь сам научусь. Мать тогда смертельно обиделась и замолчала. И последние дни, сама не понимая с чего, все «пилила» «великовозрастного обалдуя».
– У тебя был шанс. Не надо было спорить, надо было выслушать мать, она плохого не посоветует, – объяснял отец, как лицо наиболее осведомленное о материнских волнениях и состояниях. Об осведомленности, в частности, говорила темнота под глазами от недосыпа.
Чисто из мужской солидарности Пашка скрипел зубами, но терпел, не отвечал на ежедневные материнские выпады, последовавшие после неудачной лекции по сексопатологии. И вот не выдержал, огрызнулся.
– Дура! – посреди уличного перехода.
В ответ – пощечина. Крепкая, основательная. Вот это было уже по-взрослому.
С того дня между ним и матерью стала налаживаться едва ощутимая незаметная нить понимания уважающих друг друга людей.
Нить тонкая, трепетная, могущая порваться в любое мгновение.
И вот надо же – этот проклятый матрас!..
4
Пашка орал посреди открытого моря. С каждым выдохом силы оставляли его. Но кто утверждает, что Бога нет на свете? Где – то там, на чистой волне, в масштабах горизонта, вдали от надоевших человеков, покачивался на своем матрасе мужичок-мыслитель! Ангел, тихий и незлобный, проветривал башку после вчерашней пьянки и секса с Машуткой из прибрежного санатория, токарь высшего разряда, «настрогавший» троих детей, что отправлены с благоверной супругой на лето к маме-теще, – простой советский отдыхающий работяга, знающий цену своим рукам в исключительно непоколебимом валютном измерении – «одна условная единица – пол-литра».
Это чудо, это явление Божье посреди моря безбрежного вялой ручкой утомленного солнцем зацепило плывущий матрас, услышало слабый крик над волнами, хотело было подплыть, но, разглядев пацана, решило:
– Та, пускай.
И отдыхающий токарь стал поджидать выбивающегося из последних сил Пашку.
– Спасибо, – прохрипел Пашка, задыхаясь.
Пашка вцепился в матрас, хотел залезть, не смог, свалился, силы вовсе оставили. Токарь-ангел пожалел пацана, придержал матрас, подтянул Пашку к верху за плавки:
– До берега догребешь?
Пашка слабо кивнул, вытянулся на животе на красно-синей резиновой «скотине» и отправился в обратный путь.
Из невольного путешествия Пашка вернулся через час. Унесенному ветром матрасу и заманенному матрасом Пашке пришлось возвращаться к месту расположения семьи еще добрый километр вдоль бесконечного черноморского многопляжья.
– Где ты был, засранец?! – с ходу налетел на него отец. – Мать вся извелась. Еще и матрас забрал! Совсем мозгов нет?!