– Не-а, – беспечно говорит он. – Нас накрыли через десять минут.
– Как?
– Вот так. Сидим мы такие в «джунглях», в беседке, ну, там, где высокие елки…
– Ну?
– И вдруг сразу с двух сторон появляются охранник и физрук! И говорят: ну что, голуби, попались! Полетели обратно в голубятню. Построили нас и повели к директору. Как она бесилась, ты не представляешь! Расформирую, говорит, класс! Все в другие школы пойдете. Всех родителей вызывали. А мама у меня как ругалась! Если бы не Андрей, убила бы на фиг.
– А как же вас нашли?
– Не знаю, – как-то неуверенно говорит Егор. – В окно, наверно, видели, как мы через двор бежали. Ну и поняли, что в парке надо искать.
Я снова вздыхаю с облегчением, что не участвовал во всем этом балагане.
– Ну, ты в понедельник придешь? – спрашивает Егор.
– Нет, – говорю я. – Мне еще неделю валяться.
– Жаль, – говорит Егор. – Ну, ты выздоравливай. А я тебе звонить буду.
– Ладно, – уныло говорю я и снова беру градусник. А что мне еще остается? Только измерять температуру. Хоть какое-то развлечение.
Странное чувство. Непонятное. Спрашиваю Кита: «Придешь в понедельник?» – и боюсь услышать «да». Он говорит «нет», а я радуюсь. Я не хочу, чтобы он приходил. Жесть! Я радуюсь его болезни, радуюсь, что его нет в школе. Какой же я после этого друг?
Но разве я виноват, что все так получилось? У меня перемены. Я теперь встречаюсь с девчонкой. С новенькой. С Ангелиной Ожеговой.
В это невозможно поверить! Я ВСТРЕЧАЮСЬ С ДЕВЧОНКОЙ!
Каждое утро мы вместе идем в школу. А после уроков я провожаю ее до нашего угла. Чтобы не светиться. Она говорит, что мама ее не поймет. Ну, моя мама тоже не поймет, по-любому. Мамы почему-то всегда считают нас маленькими. Даже сейчас, когда мы выросли, когда нам уже одиннадцать. Интересно, что я говорю «уже одиннадцать», а мама – «всего одиннадцать». Все они такие, что ли, эти мамы?
Мы идем с Ангелиной по парку. Медленно, как с Китом. Идем и разговариваем. Оказывается, с девчонкой тоже можно разговаривать. Просто разговаривать, о чем хочешь. Можно рассказывать о фильмах, о компьютерных играх или о себе. И она слушает. И смеется. И тоже рассказывает.
А позавчера я нес ее рюкзак. Ангелина сказала, что ударилась и, типа, он давит ей на синяк. Я сразу понял, что она нарочно так сказала. А на самом деле у нее ничего не болит. Но рюкзак все равно взял. Это был как бы тест. Она хотела узнать, буду я с ней встречаться или нет. Ведь, если пацан и девчонка идут рядом, это еще ничего не значит. А если он несет ее рюкзак, значит, они встречаются.
Все девки в классе прямо взбесились из-за этого. Подкалывают, ржут, называют нас сладкой парочкой. А мне по барабану. Я знаю, они это от зависти. Их-то никто не провожает. И рюкзак не носит.